Генеральная прокуратура против уголовного наказания за использование шпионской техники без преступного умысла. Такую позицию высказал в эфире интерактивного видеосервиса Генпрокуратуры официальный представитель ведомства Александр Куренной. По его данным, за последние два года возбуждено 765 уголовных дел по статье «незаконный оборот специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации». И в большинстве случаев, как отметил Куренной, «общественной опасности это деяние не несет». «МК» обратился к экспертному мнению в связи с этими высказываниями.
По мнению известного адвоката Дмитрия Аграновского, который прокомментировал эту позицию, отменяя уголовную ответственность, необходимо обязательно усилить неприкосновенность частной жизни граждан.
– Такая постановка вопроса со стороны такой инстанции, как Генпрокуратура, очень радует, – говорит адвокат. – Я считаю, что эта статья морально устарела. И ее надо без сомнения декриминализировать. При нынешнем развитии техники разделить скрытые устройства и открытые устройства специальные и не специальные устройства, очень сложно. У меня, например, телефон — не буду называть его марку, думаю, многие им пользуются — так это просто чудо шпионской техники, если смотреть на него с точки зрения 70-80-х годов. В нем есть все, что тогда было у самых продвинутых шпионов. Или, например, сегодня некоторые устанавливают камеры на дроны, чтобы посмотреть с высоты на свою дачу. Где здесь преступный умысел? Но одновременно необходимо сделать так, чтобы любое несанкционированное применение любых таких устройств для наблюдения за гражданами строго каралось. Использование этих устройств для вторжения в частную жизнь должно быть жестко регламентировано. К примеру, один сосед может установить видеокамеру у себя на площадке, а другие жильцы не могут ничего с этим сделать. Так быть не должно. Такие видеокамеры должны быть демонтированы. Никаких видеокамер, которые граждане устанавливают для наблюдения за гражданами, быть не должно в принципе. Нужно четко понимать: наблюдать за гражданами могут только специальные органы с разрешения специальных органов и никак иначе.
Также, по убеждению Аграновского, никакие бытовые записи не должны становиться доказательствами по уголовным делам.
– Пример: разные люди, провокаторы, записывают на свои телефоны или бытовые диктофоны тех, кого они выводят на разные разговоры. Это очень распространено по делам о взятках, о распространении наркотиков. Но для наблюдения за гражданином в ходе оперативно-розыскных мероприятий все должно делаться по закону. Как доказательство в суде может использоваться только запись, сделанная на специальном устройстве, специальными органами, санкционированная судом или руководством сотрудников, которые ее делали. Иного рода записи — и именно так это трактует Европейский суд в своих решениях — являются просто формой допроса, не сопровождающейся никакими процессуальными гарантиями. Человека выводят на разговор, не предоставляя ему адвоката, не разъясняя положения статьи 51 Конституции. Но сейчас сложно провести границу между шпионскими, специальными и обычными бытовыми устройствами. И эту проблему тоже нужно, наконец, решить.
Этот вопрос остро встал после того, как к Владимиру Путину на его ежегодной пресс-конференции сообщили об уголовном деле курганского фермера Евгения Васильева. Его обвинили в незаконном обороте шпионской техники за то, что он установил GPS-трекер теленку, чтобы следить за ним. «Шпиона» за парнокопытным «обезвредили» сотрудники ФСБ — оказывается, в трекере находился микрофон, который фермер мог дистанционно включать.
После жалобы Президенту это дело было прекращено. В ФСБ взялись разработать определения, что является спецсредствами для негласного сбора информации. Там решили, что это могут приборы любого вида — хоть утюг или веник, а также любые системы, комплексы, устройства, специальный инструмент и программное обеспечение, если им специально, то есть, намеренно, придали качества и свойства, позволяющие тайно получать информацию или доступ к ней без ведома ее обладателя.
Но возмутились производители высокотехнологичной техники — они попадают под риск уголовного преследования. И, в свою очередь, предложили найти более точные формулировки. Но в ФСБ ответили на это, что этого делать нельзя, потому, что тогда сузится область технических средств, «в которых реализуется функция негласного получения информации».
