В девяностых я приехал на хоккей в старые спартаковские «Сокольники», предъявив контролеру билет на VIP-трибуну. К тому времени был избалован всевозможными «вездеходами» на стадионы и особого значения контрамарке не придавал. Как выяснилось — зря.
Я и представить не мог, обладателем какого ценного билета я оказался, поскольку на рядовом хоккейном матче меня ожидала знаменательная встреча. Соседом по трибуне был легендарный командарм 40-й армии, Герой Советского Союза Борис Всеволодович Громов, которого военные нередко сравнивают с маршалом Жуковым.
Как-то получилось, что мы разговорились сначала на хоккейную тему, обсуждая игру, а потом я рассказывал о своем отце, кадровом офицере, воевавшем в Великую Отечественную. Меня поразило, насколько внимательно и тепло слушал и воспринимал генерал-полковник Громов, человек, под искреннее обаяние которого попадают все, кто хоть раз имел честь с ним беседовать.
А у меня в жизни, к счастью, это было не раз и не два. Наши встречи, начавшиеся в Сокольниках, стали регулярными. Борис Всеволодович редко рассказывал про войну в Афганистане. Я понимал, поскольку слышал от отца: кто воевал — тот молчит. Как-то я его спросил: что самое главное было в Афганистане? Громов сказал: «Самое главное было не вляпаться куда-нибудь и не потерять людей». Потом часто слышал от военных, сражавшихся под его подчинением, что самым важным для Бориса Всеволодовича было сберечь жизни солдат и офицеров.
Военная жизнь Бориса Громова началась в двенадцать лет, когда он поступил в Саратовское суворовское училище. Отец погиб на фронте в год его рождения — в 1943-м. Мама по ложному доносу была арестована и отправлена в сталинские лагеря, откуда уже не вернулась.
Воспитывали трех братьев Громовых дедушка и бабушка. Жили в деревянном доме на берегу Волги без ванной и туалета — все «удобства» во дворе. Кололи дрова, носили воду, топили печки. Мальчики, как водится, проказничали: лазали по крышам, таскали с баржи волжские арбузы. Но на лихую дорожку не ступил ни один из них, благодаря воспитанию бабушки и дедушки.
Борис Всеволодович так и говорил: «Если бы не дед, мы с братьями выросли бы другими. Он учил нас правилам хорошего тона, уважению к старшим, к женщинам — бабушке и маме. Если мы шли в кино, то по возвращении дед обязательно заставлял нас пересказывать фильм. Позже я понял, что это было не стариковским чудачеством — таким образом он тренировал нашу память и прививал навыки разговорной речи».
После Суворовского Борис Громов поступил в Ленинградское общевойсковое командное училище им. Кирова, служил командиром стрелкового взвода, командовал ротой, закончил с отличием Военную академию им. Фрунзе.
Но когда в декабре 1979 г. Генеральный секретарь ЦК партии Леонид Ильич Брежнев принял решение ввести войска в Афганистан, чтобы сохранить дружественный СССР режим Тараки, Борис Громов не предполагал, как круто это изменит его судьбу.
У военных есть закон: приказ командира — приказ Родины. И, когда через несколько недель после решения Политбюро по Афганистану Борису Громову сообщили, что приказом министра обороны он назначен начальником штаба дивизии в Кабуле, он по-военному ответил: «Есть!» Как и через несколько лет, когда ему прикажут возглавить 40-ю армию в Афганистане.
О том, как Борис Громов берег своих солдат, ходят легенды и по сей день. Операция «Магистраль», в ходе которой должны были осуществлять подвоз боеприпасов, горючего и продовольствия от Кабула и до Гардез (130 км), вошла в военные учебники. Эти сто с лишним километров — совсем не мирная дорога от Москвы до Гусь-Хрустального. Вся территория до перевала Сатукандав была нашпигована артиллерией противника.
Громов приказал: «Поднимайте Воздушно-десантные войска». Некоторые военные, не знавшие тайный ход операции, посчитали это самоубийством. Десяток Ан-12 выбросили мощный десант, навстречу которому летел шквал огня. Десант был полностью уничтожен в воздухе. Но моджахеды, которые вели стрельбу из всех видов оружия, на земле увидели, кого они изрешетили, — набитые песком чучела «десантников».
Артиллерия и штурмовая авиация массированным налетом накрыли огневые точки, и освободилась дорога для наших солдат. Для солдат, которым военной смекалкой Борис Громов сохранил тысячи жизней.
Запомнилась и история, случившаяся в провинции Фарах на границе с Ираном. Командный пункт Громова, тогда еще начштаба дивизии, попал в окружение около горного массива. Командный пункт — три или четыре бронетранспортера, окопы, столы переносные, табуретки, связь, полевой телефон. Громов выбрал место для КП на равнине с учетом хорошего обзора, чтобы удобнее было управлять войсками. Наши основные силы были в стороне. Как говорил он сам: «О том, что место это открытое и незащищенное, я тогда не подумал, хотя воевал уже второй год. Опыт, конечно, дело наживное, но на войне оплачивается очень дорого. В этом мне пришлось убедиться».
Начался сумасшедший обстрел, положение кошмарное. Под рукой только штабные офицеры, водители и связисты, даже автоматов не было, только пистолеты. Авиации нет — вечер. Не летают.
И тогда в круговой обороне генерал Громов приказал: «Вызвать огонь на себя!» Но велел артиллеристам стрелять с недолетом и перелетом, чтобы не задеть командный пункт. Пушкари сработали ювелирно — это наших и спасло, иначе и мокрого места бы не осталось.
И еще одна история под конец войны. Во внезапно вспыхнувшем бою у кишлака Дила моджахеды расстреляли советский бронетранспортер с солдатами и тремя подполковниками. Срочная информация была тут же передана Громову. Он доложил о ситуации в Москву. Министр обороны СССР — Генеральному секретарю ЦК КПСС. Михаил Горбачев оповестил советских и иностранных журналистов. Новость облетела весь мир.
Казалось бы, эта трагедия не столь уж чрезвычайная для многолетней афганской «мясорубки». Но она произошла после того, как Советский Союз объявил о готовности полного вывода войск из Афганистана. И основная часть 40-й армии у северной границы ожидала приказа о возвращении домой. Через каждые пять минут из Минобороны звонили с дурацкими советами, как будто из Москвы им было виднее, что делать в Афгане.
«Громов оказался в сложной ситуации, — вспоминал известный публицист Геннадий Бочаров. — С одной стороны, могли потерять много солдат, с другой — западный мир начал бы злословить о новом этапе афганской войны.
Но генерал-полковник Борис Громов своих не бросал никогда. Приказал: «Поднимайте десант». Через некоторое время ему доложили: «Десант на месте. Сражаться не с кем». Наши солдаты и офицеры из того злополучного бронетранспортера лежали на земле. Голова каждого была приколочена деревянным колом.
Живые вернулись на базу. И вернули своих мертвых. Вот такая она была, афганская война».
Весь мир обошли кадры кинохроники: колонна советских войск пересекает по мосту советско-афганскую границу. Строй тяжелых машин, развернутые знамена…
С последнего бронетранспортера соскакивает генерал-полковник Борис Громов, а навстречу ему бежит сын Максим. Они встречаются посредине моста.
15 февраля 1989 года — дата, известная всей стране: именно в этот памятный день закончилась война в Афганистане. Но Борис Всеволодович как-то за чашкой чая сказал мне: «Для меня война закончилась только на следующий день». Я удивился: «Почему?» Громов ответил: «Каждое утро в 8.00 у меня звонил телефон: начальник разведки докладывал оперативную обстановку. Когда на следующий день телефон не зазвонил, я понял: войне конец».
Слава Богу, в той войне Борис Всеволодович выжил. И годы спустя — достойно, ни пятнышка на мундире, пусть это уже был гражданский костюм, — выиграл губернаторские выборы в Подмосковье, хотя власть, стараясь этого не допустить, применяла, как говорят в спорте, запрещенные приемы.
Губернатор Громов принял Московскую область, которая была в долгах как в шелках, с дырами в бюджете. Подмосковье находилось на 52-м месте — в аутсайдерах среди регионов, одним словом — нищета. Борис Всеволодович как-то рассказывал мне, какой поучительный урок он получил, когда поехал к президенту: нужны были деньги на зарплату учителям, врачам… Вышел с резолюцией министру финансов: «Решить вопрос».
Окрыленный Громов поспешил к Алексею Кудрину, который его огорошил: «Здесь же не написано, как решить?! Денег нет!» И Борис Всеволодович, как тогда в Афганистане, снова вызвал огонь на себя, только теперь в финансовой жизни: отыскал инвесторов, перезанял денег в банках, но люди зарплату получали в срок.
Когда 12 лет губернаторства Бориса Всеволодовича подошли к завершению, Московская область оказалась одной из самых благополучных в России — на 2-м месте среди регионов. Громов не только выдающийся военачальник — он стал талантливым руководителем и в мирной жизни.
Каждый год, глядя на календарь с красной датой советских времен — 7 ноября, — я мысленно желаю Герою Советского Союза, кавалеру ордена «За заслуги перед Отечеством» всех степеней Борису Всеволодовичу Громову, чтобы его телефон больше никогда не звонил в восемь утра.
