Шараханье из крайности в крайность — так меняются оценки состояния российской экономики в диапазоне двух недель. В середине ноября Росстат засиял медными трубами: экономика в 3-м квартале ускорилась почти в два раза! А в начале декабря выяснилось, что показатель PMI обрабатывающих отраслей РФ, оценивающий деловую активность, в ноябре опустился на уровень кризисного мая 2009 года, то есть стал самым низким за прошедшие 10 лет. Так что же происходит с экономикой?
фото: pixabay.com
Когда сталкиваешься с такими контрастными и при этом близкими по времени оценками, невольно вспоминаешь, что Альфред Нобель, учредитель семейства престижнейших премий своего имени, не считал экономику наукой. Нобелевку по экономике стали присваивать много лет спустя после его смерти. В самом деле, наука должна объяснять происходящее и давать прогноз на будущее. А ни то, ни другое не выстраивается из контрастно противоположных данных.
Если копнуть чуть глубже, картина если и становится яснее, то ненамного. Ведь рост третьего квартала, по Росстату, в немалой степени был задан именно обрабатывающей промышленностью, той самой, индекс деловой активности которой в ноябре спикировал в 2009 год. Упомянутая же чуть большая ясность в том, что сам рост, хоть и двукратный, но все равно незначительный: в третьем квартале ВВП России в годовом измерении вырос на 1,7%, а во втором рост был всего 0,9%.
С тем же успехом можно говорить и о том, что в третьем квартале экономика России ускорилась более чем в три раза по сравнению с первым кварталом, когда он составлял всего 0,5%. Но все это будет, по большому счету, пропагандистской игрой в цифры, которые в абсолютном значении мало отличаются друг от друга. Элемент ясности и в том, что ноябрь с мрачным индексом деловой активности уже из четвертого квартала. Он дает основания предполагать, что каким бы условным ни был рост в третьем квартале, в четвертом будет не лучше, а хуже.
Что же разочарующего произошло в ноябре? Индекс строится на опросах предпринимателей, которые оценивают свою производственную активность прежде всего по имеющимся и прогнозируемым ими же заказам. То есть в основе негатива — падение спроса. Этот процесс наблюдался и в третьем квартале, значительная часть произведенной продукции, обеспечивавшей «рекордный рост», пошла в запасы, то есть на склады производителей, а не потребителям.
Настоящая новость ноября в том, что индекс деловой активности показал неустойчивость экономики России, ее готовность опрокинуться в кризис. А как же быть с торжественным выводом из статистики третьего квартала, сделанным в Минэкономразвития: «Наблюдаемая поквартальная динамика ВВП свидетельствует о возвращении экономики на траекторию роста темпом 1,5–2% год к году»?
Можно хладнокровно констатировать, что ноябрьский индекс деловой активности этот оптимизм не подтверждает. А можно задать вопрос: есть ли перспективы улучшения ситуации со спросом? Розничный спрос, кроме новогоднего всплеска, ничего переломного не сулит: статистика реальных доходов свидетельствует об их продолжающейся стагнации. А вот спрос, за которым стоят госсредства, вполне может оживиться. Понятно, что речь идет о более активном притоке средств в реализацию нацпроектов.
В начале декабря свои расчеты опубликовали, например, эксперты Высшей школы экономики (ВШЭ). Они ждут эти инвестиции с середины 2020 года. Предельный объем ресурсов ФНБ, доступных для инвестирования, в 2020 году составит 1,7 трлн руб., в 2021 году — 3,7 трлн руб., в 2022 году — 5,8 трлн руб., но власти будут проявлять осторожность и вряд ли будут инвестировать по максимуму. Госденьги будут вкладываться в проекты, львиная часть инвестиций в которые придет из частного сектора (на каждый рубль из ФНБ ожидается 4–5 руб. частных инвестиций). По подсчетам ВШЭ, инвестиции в объеме 300 млрд руб. во внутренние проекты ускорят рост ВВП на 0,19 п.п. в соответствующем году. Если вместе с 300 млрд руб. из ФНБ будет вложена такая же сумма из других источников, отдача вырастет до 0,38 п.п. на старте инвестиционного проекта. Если общая сумма инвестиций, включая частные, достигнет 1 трлн руб., рост ВВП ускорится на 0,62 п.п.
Самое главное: по оценке ВШЭ, на внутренние проекты пойдет только 15–20% инвестиций ФНБ. Главным направлением станет поддержка экспорта, когда средства ФНБ будут, например, предоставляться зарубежным партнерам в качестве связанных кредитов, на которые будет закупаться российская продукция. Это, как считают во ВШЭ, самый эффективный вид вложения средств ФНБ: кредит на внешние цели в 1 трлн руб. ($15,2 млрд) в 2020 году может увеличить прирост ВВП на 1,1 п.п.
Что ж, если согласиться с расчетами, то инвестиции из ФНБ могут отодвинуть Россию от грани экономического кризиса, к которой она сегодня приближается. Но будут ли это инвестиции в нацпроекты? Главные из них — рост уровня образования и здравоохранения в России наряду с развитием транспортной инфраструктуры. Экспортными кредитами эти задачи не решить. Значит, совместить экономический рост с прогрессом в реализации главных нацпроектов, строго говоря, не получается. Быстрый возврат вложенных средств не является их отличительной чертой.
