«Это было вынужденное решение, но иного решения не мог принять наш Священный синод, поскольку к этому вела вся логика последних действий Константинопольского патриархата», — заявил митрополит Иларион после окончания исторического минского заседания. Для прихожан РПЦ минский вердикт означает невозможность участия в таинствах, совершаемых в храмах Константинопольской церкви. В том числе — в монастырях на горе Афон, находящихся в юрисдикции Константинополя.
Руководство РПЦ выполнило обещание полностью разорвать евхаристическое общение с Константинополем в случае продолжения последним «антиканонической деятельности на территории Украинской православной церкви» — шагов, направленных на создание церкви автокефальной, независимой от Москвы. В заявлении синода, принятом по итогам заседания, утверждается, что действия Константинопольского патриархата выводят его «за пределы канонического поля». Впредь до отказа Фанара от принятых им «антиканонических решений» священнослужителям РПЦ и мирянам следует держаться подальше от клириков и храмов Константинопольской церкви.
«Лучше вообще не входить в эти храмы, — считает протоиерей Всеволод Чаплин. — Хотя формально речь идет только о том, что там нельзя исповедоваться, причащаться, венчаться и вообще участвовать в богослужении».
Решения, принятые синодом, Чаплин называет абсолютно правильными: «Константинопольский патриархат давно нужно было осудить. Не только из-за ситуации на Украине, но из-за того, что он идет по пути обновленчества. И новый календарь, и совместные богослужения с еретиками, и недавнее решение разрешить второй брак духовенству, и модернистское богословие — все это логично вело к тому, что произошло сейчас. Давно следовало оставить в сторону дипломатию и говорить с Фанаром тем языком, которым говорили святые, обличая ересь».
Сожаление по поводу новых запретов, высказываемое определенной частью православной общественности, Чаплин называет «истерикой», для которой, по его мнению, нет никаких оснований: «На самом деле русские люди очень редко ходят в храмы, подчиняющиеся Константинополю».
Есть, правда, несколько исключений из этого правила, признает протоиерей. Одно из них — афонские монастыри. Но никакого сочувствия к паломникам из России у него нет: «Я бы назвал проявлением духовного нездоровья то, что некоторые люди, в том числе богатые и влиятельные, практически не исповедуются и не причащаются в русских храмах, не участвуют в жизни своих местных общин, а ездят за некоей особой духовностью на Афон. Да, там есть известные старцы. Но там очень много и духовно нездоровых явлений».
В общем, куда ни кинь — всюду польза от минских решений. Но Всеволод Чаплин относится к радикально-консервативному крылу РПЦ. На противоположном краю церковно-политического спектра, естественно, другие настроения. Впрочем, и их нельзя назвать сугубо пессимистическими. «Могу поздравить Россию с тем, что, кажется, мы сделали первый шаг к началу русской реформации — радикальной перестройки православной матрицы», — комментирует решения синода богослов и публицист, протодиакон РПЦ Андрей Кураев.
Речь идет об отношениях РПЦ с остальным православным миром. По версии Кураева, чтобы не оказаться в полной изоляции, патриархии потребуется «виртуозно перетолковать пресловутые древние каноны». Богослов ссылается при этом на 10-е апостольское правило: «Если кто помолится с отлученным от церковного общения, хотя бы то было и в доме, тот да будет отлучен». А также — на решение Антиохийского собора: «Если… кто из епископов, пресвитеров, диаконов или кто-либо из клира окажется сообщающимся с отлученными от общения, да будет и сам вне общения церковного как производящий замешательство в церковном чине».
Между тем ни одна из поместных православных церквей, уверен богослов, не пойдет на разрыв отношений с Константинополем: «Они могут осудить действия Фанара. Могут сказать слова поддержки Москве. Могут призвать к миру и к диалогу и даже ко Всеправославному совещанию. Но никто из них не прервет литургическое общение с Константинопольским патриархатом. А раз они остаются в общении с Константинополем — значит, по канонам, становятся столь же «заразны», как и он. То есть каноны потребуют порвать и с ними. А раз так, мы останемся в гордом одиночестве. Естественно, этого Москве не хочется». Чтобы избежать такого развития событий, «апологетам патриархии» придется «извернуться» и дать новую трактовку древних правил — о границах церковного единства, дисциплины и тому подобном. А поскольку «извернуться» будет чрезвычайно трудно, РПЦ ждут масштабная богословская дискуссия и «открытый пересмотр канонов». «А это есть начало реформации», — заключает Андрей Кураев.
Впрочем, особых надежд на церковную перестройку отец Андрей в любом случае не питает: «Нам придется обосновывать свою абсолютную уникальность, а это печально — это закатывание в консервную банку изнутри. Это ведет к интеллектуальной и нравственной деградации». РПЦ, предупреждает богослов, рискует стать «церковью одной нации».
В чем Кураев безусловно прав, так это в том, что впереди нас ждет еще очень много интересного: конфликт между Москвой и Константинополем находится лишь в самой начальной фазе. Всеволод Чаплин, например, считает следующим логичным шагом «обличение ереси Константинопольского патриархата, анафематствование его и в целом очищение православия от той прозападной, пролиберальной тенденции, которую олицетворяет собой Фанар». Никакая изоляция РПЦ не угрожает, убежден отец Всеволод: «Нужно смело призывать истинно верующих в православном мире вставать на нашу сторону».
Смелость, конечно, города берет. Но нелишним будет напомнить, что Константинополь — не самый счастливый для нас объект для штурма. Последняя попытка прибить русский щит к вратам Царьграда, состоявшаяся около ста лет назад, закончилась полным крушением государства и церкви. И хотя нынешнее противостояние происходит пока в сугубо виртуальной плоскости, зарекаться от катастрофических последствий, пожалуй, все-таки не стоит.
