Ни слезные уговоры, ни миллионные залоги не помогли закадычным друзьям Александру Кокорину и Павлу Мамаеву выйти на свободу. Мосгорсуд 19 октября, рассмотрев жалобы четверых обвиняемых в побоях и хулиганстве (кроме футболистов в деле также фигурирует брат Кокорина Кирилл и общий друг Александр Протосавицкий), оставил меру пресечения прежней. А это значит, что все четверо останутся под стражей в СИЗО до 9 декабря.
Судя по количеству собравшихся в пятницу у Мосгорсуда, интерес к футболистам, оказавшимся в эпицентре скандала, не утихает. На этот раз апелляционные жалобы четверых обвиняемых решили рассмотреть по очереди в одном зале, но у разных судей. При этом никого из обвиняемых в суд не доставили, в процессе они участвовали посредством видеоконференцсвязи.
Первым на экране появился Павел Мамаев. Татуированная шея футболиста весьма органично вписывалась в тюремную атмосферу. Сам же спортсмен встречал журналистов с поникшим лицом. Перед тем как в зал зашла судья, послышалось дежурное «прошу всех встать». Зал встал, а на экране картинка не сменилась: Мамаев продолжал наблюдать за происходящим в зале. Судя по всему, футболист успел изрядно отдохнуть в неволе — на этот раз голос его звучал бодро и звонко. На вопросы судьи он отвечал бойко, как в армии: «да!», «нет!», «все верно!».
И на этот раз адвокат Мамаева продолжил гнуть старую линию, мол, его подзащитный никого в «Кофемании» на Большой Никитской не бил, и поэтому хулиганская статья пришита ему незаконно.
— Павел Мамаев принял активное участие в расследовании, искренне раскаялся, выразил готовность загладить ущерб, — сказал его адвокат, не забыв добавить, что его доверитель в области спорта персона публичная.
Адвокат также заверил суд, что его подзащитный не уедет и не скроется — все загранпаспорта были сданы им следователю.
Сам же обвиняемый рассказал о результате очных ставок с потерпевшим. Так, по его словам, чиновник Минпромторга Денис Пак, который, напомним, получил удар стулом, не имеет к нему никаких претензий.
— В хулиганских действиях я участия не принимал. На очной ставке с Денисом Паком между нами разногласий не возникло, — сказал Мамаев и еще раз извинился перед коллегами, семьей и всеми, «кого затронула данная ситуация».
Он также заявил, что готов возместить «материальный, моральный и физический ущерб».
Вспомнил адвокат Мамаева также и здоровье. Он обратил внимание на то, что без спорта и в стрессовых условиях СИЗО для здоровья спортсмена могут наступить плачевные последствия. Кроме того, футбольный клуб может разорвать с Мамаевом контракт, и тогда его подзащитный останется без средств к существованию. К слову, один из детей футболиста болен и нуждается в опеке отца. Чем болен малыш, защита намеренно распространяться не стала.
— Прошу суд сберечь для российского футбола профессионального игрока, который доставит еще много приятных моментов своим болельщикам, — сказал адвокат и попросил новую меру пресечения — ограничение на определенные действия.
Адвокат также упомянул, что делом занимается следственная группа из 18 матерых следователей-майоров.
Когда судья ушла из зала на решение, Мамаев дал волю эмоциям:
— Ой, да что они могут? Оставят все как есть! — сказал он сотрудникам СИЗО. А через некоторое время подбодрил и их, и себя:
— Жизнь есть жизнь. Ничего страшного!
Следующим перед судом предстал 19-летний Кирилл Кокорин. Адвокат называл его «домашним ребенком» и утверждал, что поводом для побоев стали оскорбления. Подробнее об этой части процесса читайте в материале «Адвокат объяснил действия Кирилла Кокорина во время драки»
Чуткий коллега и товарищ
Пожалуй, самая сильная и убедительная защита была у Александра Кокорина: армия адвокатов, письмо президента футбольного клуба, обращение к суду знаменитых футболистов…
Началось с того, что Александра никто не смог эффектно (насколько позволяют клетка и монитор) запечатлеть на камеру. Футболист то ли специально, то ли случайно сел таким образом, что прутья закрывали ему глаза, так что лица было не разглядеть.
Кстати, Кокорину влетело за то, что он, как и Мамаев, решил не подчиняться общим правилам и отвечал судье сидя.
— Извините, просто здесь неудобно, — пояснил спортсмен.
Сначала адвокат Олег Попов зачитал свою жалобу, из которой следовало, что доверитель раскаялся, готов сотрудничать, возмещать ущерб и т.д. Кроме того, футболист лично принес извинения Паку. Закончил свою жалобу адвокат фразой почти из советской газеты: «Кокорин подает пример подрастающему поколению… пропагандирует здоровый образ жизни…».
Затем пошла в ход тяжелая артиллерия, а именно письмо президента футбольного клуба «Зенит» Фурсенко суду, которое почему-то назвали ходатайством. Фурсенко, конечно, осудил футболиста, но отметил, что дебош для него нехарактерен. При этом он является человеком ответственным, «фанатично отдающим себя спорту». Вступились за Кокорина и его коллеги, среди которых футболисты Юрий Жирков, Артем Дзюба и другие звезды.
Некоторые иностранные фамилии судья читала с большим трудом. Кокорин в какой-то момент не выдержал и даже поправил служителя Фемиды.
Итак, подписавшиеся под вторым письмом отметили, что знают Кокорина как «чуткого коллегу и товарища, высококлассного игрока». При этом они обязались помочь Кокорину встать на путь исправления и следить за тем, чтобы тот вовремя являлся не только на тренировки, но и к следователю.
Самым мощным ходом защиты стало ходатайство о залоге. Адвокаты пояснили суду, что мама Кокорина согласна и готова внести за старшего сына залог в 10 миллионов рублей. В своем письме женщина написала, что залог накладен, но потянуть эту сумму она сможет, и предоставила выписку лицевого счета из банка, на котором оказалось 10 миллионов 234 тысячи 119 рублей. Примечательно, что за младшего домашнего ребенка мать залог не предлагала.
— Уважаемый суд, Тверской суд действительно избрал для меня слишком суровую меру пересечения. Я не раз принес свои извинения Паку, Гайсину, Соловчуку (избитый водитель тележурналистки Ушаковой. — Прим. авт.), в том числе и на очных ставках. Это недостойный для меня как для спортсмена и человека поступок. Поверьте, это стало для меня уроком на всю жизнь. Я так себя повел, потому что у меня был конфликт с этими людьми… Я очень хочу загладить свою вину… Прошу вас отпустить меня к жене, родителям, семье, — едва не плача сказал футболист и опустил голову.
Лишний человек — футболист из Подольска
На заседание по рассмотрению жалобы детского тренера Александра Протосавицкого, который, похоже, вообще оказался крайним в этой истории, почти никто из журналистов не остался. Поддержать футболиста-любителя из Подольска пришли только его родители-пенсионеры. Увидев в зале камеру сотрудников Мосгорсуда, Протосавицкий чуть не взвыл:
— До чего все любопытные!
Вообще этот фигурант дела, которому также вменяют и хулиганство, и побои, вел себя в клетке наиболее естественно и свободно. Пока судья выносила решение, он то требовал общения с адвокатом, то отстукивал пальцем по клетке марш. А в какой-то момент даже негромко выругался — поводом стали все те же несносные журналисты.
Итак, мужчина пояснил, что в разводе, но воспитывает дочку, которой в пятницу исполнилось 9 лет. В Подольске он тренирует детей.
— Уважаемый суд, единственное, что могу сказать — это то, что у меня родители пенсионеры, и у дочки сегодня день рождения. Я единственный кормилец в семье, и им сложно без меня. А то, что было сказано в Тверском суде, что я могу скрыться, воспользовавшись деньгами Кокорина и Мамаева, это полный бред. Их деньги — это их деньги, — сказал Протосавицкий.
Мужчина также заявил, что на очной ставке ни Пак, ни Гайсин претензий к нему не выразили. Более того, Гайсин даже пожал ему руку:
— Я удерживал Гайсина за шею, только чтобы удержать от драки. С Паком у меня физического контакта не было и быть не могло, — сказал мужчина.
Пока в зале ждали решения судьи, мама Протосавицкого посылала сыну воздушные поцелуи в качестве поддержки. Мужчина на мониторе сокрушался, обращаясь к сотрудникам СИЗО, что очень волнуется за родителей:
— Они же пенсионеры, не понимают, думают, что тюрьма — это все…
На решения судей — оставить меру пресечения без изменения — все реагировали по-разному. Например, Мамаев, даже судя по брошенной им реплике «оставят все как есть», похоже, был готов к наихудшему варианту. Кокорин-старший расстроился и не скрывал этого.
