До недавних пор Фемида была практически идеальной женщиной. Но с легкой руки Минфина прошлой осенью она прошла что-то вроде тренинга личностного роста. И теперь к нашей обновленной богине правосудия, которая стала лучшей версией себя, не всякий подберется. К льготным категориям граждан она, конечно, благосклонность сохранила. А вот остальных теперь оценивает по толщине кошелька при первом же знакомстве, гордо глядя на них вниз с Олимпа.
Фото: Наталия Губернаторова
тестовый баннер под заглавное изображение
«Нечего нашей Фемиде быть такой доступной!». Видимо как-то так рассуждали в кабмине, когда полгода назад решили поднять размеры судебных госпошлин. В среднем ставки подскочили в 10 раз. В целом всё логично: боги, пусть и древнегреческие, на то и боги, чтоб быть недоступными.
У Госдумы, которая приняла в сентябре 2024-го закон о повышении госпошлин, теперь словно повязка с глаз слетела. Думцы внезапно осознали: то, что они тогда сделали, не вполне социально. Или, хуже того, не вполне конституционно.
За подтверждением (или опровержением, если повезет) своих опасений они обратились в Конституционный суд. Принятый нижней палатой полгода назад закон теперь у этой же палаты вызывает массу вопросов и нареканий.
«Надо было еще тогда всё обсудить, но процедура была скомканной», — объяснил причину теперешней рефлексии Алексей Куринный (КПРФ). Новые ставки госпошлин кабмин тогда «зашил» в другие поправки в Налоговый кодекс и вынес их на рассмотрение ГД сразу ко второму чтению.
— Без всякого обсуждения второе и третье чтения прошли в один день, — сетовал Куринный на круглом столе, который его фракция собрала в Доме союзов 24 марта.
Думцы надеются хотя бы у высшей судебной инстанции получить внятное разъяснение: скачок цен на правосудие в 10-50 раз – это вообще нормально? Да, ставки до этого не повышались годами. Но доходы населения по экспоненте не растут.
Это только первый вопрос. Второй напрямую касается самой процедуры протаскивания поправок на базе уже концептуально одобренных законопроектов по сокращенной процедуре. Адвокат Сергей Пепеляев назвал такую практику «поправочным экстремизмом» и выразил надежду на то, что у КС хватит «конституционной злости» выступить с жесткой позицией.
— На 300 рублей даже пачку бумаги уже не купишь! – раздался за круглым столом голос в поддержку новых ставок. До принятия поправок, кстати, 300 рублей стоило подать иск неимущественного характера. О защите чести и достоинства, например. Или о защите права на изобретение, над которым вы пахали полжизни. Но, да, пачку бумаги на эти деньги и вправду не купить. Теперь такие иски стоят 3000 рублей.
Фискальная функция – это только одно «лицо» госпошлин. Еще они должны играть роль демпфера и отсекать всякого рода сутяг с массовыми, но несущественными исками и жалобами, разгружая тем самым суды – такова задумка.
— Я – человек, который не так часто ходит в суды. Но и мне доводилось слушать резолютивную часть решения в полночь. И мне доводилось приходить в суд и видеть там простыню со списком дел на день: 9:52 – первое дело, 9:53 – второе, 9:54 – третье, — встал на защиту реформы доцент кафедры обязательственного права Российской школы частного права им. С.С. Алексеева при президенте РФ Олег Зайцев, — Судьи месяцами не отписывают решения. Не потому, что он плохой, а потому что у него нет времени.
Видимо у разработчиков новых ставок пошлин логика была такой: если гражданин страсть как любит судиться, надо сделать так, чтоб визит к психиатру ему обошелся дешевле похода в суд. Но вот, кстати, вопрос знатокам: может ли отъявленный псих и хронический сутяга подать обоснованный иск? И еще вопрос им же: кто, кроме судьи в момент принятия решения по делу, вправе устанавливать, обоснованный это был иск или нет?
Пока ни практикующие юристы, ни чиновники финансового блока правительства не могут с полной уверенностью сказать, с какой из своих ролей новые госпошлины справились лучше. Чрезмерная нагрузка на суды – это признанный факт. Из года в год количество дел растет, в 2024-м суды рассмотрели 42 млн дел. Станет ли с новыми пошлинами меньше, будет понятно только в начале следующего года.
— Правосудие – это не та функция, которую следовало бы измерять в граммах, килограммах и количестве. Это функция, которую государство обязано выполнять независимо от того, какие условия существуют. Есть деньги, не денег, — суды должны работать, — уверен политолог Олег Захаров.
Желая создать демпфер, государство на деле создало заградотряд.
Например, иски пострадавших от последствий утечек чувствительных персональных данных. Это адреса, паспортные данные, биометрия – всё то, что открывает мошенникам путь к оформлению на граждан «левых» кредитов. Таких дел у судов немало, люди пытаются взыскать с гигантов IT-сферы компенсацию морального вреда. Пострадавшие от утечек такие споры выигрывают, но это пиррова победа. Присуждают им не более пяти тысяч рублей. Чтобы подать такой иск в суд, надо заплатить 3000 рублей госпошлины.
Апелляционная жалоба теперь обходится в среднем в 20 раз дороже. Развестись через суд стоит 5000 вместо прежних 650 рублей.
В думских рядах на почве роста госпошлин произошел настоящий водораздел. Он же случился и в рядах юристов. Если одни расценивают новые ставки как заградительный тариф и введение антисоциального финансового ценза для истцов и заявителей, то другие стоят на позициях «цена-качество».
Сколько лет потребовалось, чтобы вымарать слово «услуга» из сферы образования? По закону сохранения энергии оно никуда не делось. Просто перекочевало из образования в судебную систему. Ведь именно услуга должна непременно оплачиваться по цене, сформированной законами рынка. От этого рыночного привкуса всеми силами отмахиваются даже адвокаты, называя свою работу не услугой, а помощью. Пускай суды в результате скачка ставок и будут разгружены, но представлять Фемиду кричащей «свободная касса!» ей-богу неловко.
Однако права-то на обращение в суд этими поправками никто у граждан не отнимал, парируют сторонники рыночных цен. Конечно не отнимал. Только вот кажется, что теперь, стоя на пороге храма правосудия, у граждан в голове будет звучать голос героя Валентина Гафта из рязановского «Гаража»: «Золотой мой, что-что, а право-то вы имеете».
