Каждая женщина в глубине души мечтает о своем идеальном мужчине, однако реальность редко совпадает с воображаемыми сценариями. Иногда любовь приходит неожиданно — будь то богатый восточный принц, ради которого героиня решается изменить веру, или же скромный трудовой мигрант, союз с которым вызывает непонимание у родных. В этом материале собраны истории женщин, чьи браки оказались неравными по социальным, культурным или национальным признакам.
Анастасия, 30 лет, Санкт-Петербург: «Моя любовь — таджик Фаррух»
История Анастасии началась в 2010 году, когда она работала в магазине. Там она и познакомилась с будущим супругом — Фаррухом. Он часто заходил, но поначалу девушка не обращала на него особого внимания.
— В магазине стоял терминал для пополнения мобильного счета. Однажды я воспользовалась им, но не взяла чек. Именно этот случай стал поводом для нашего знакомства: Фаррух нашел чек и позвонил мне. Тогда я еще встречалась с другим, поэтому не ответила взаимностью. Спустя время, уже после расставания с парнем, я случайно наткнулась на его номер в телефоне и решила узнать, кто это. Так мы начали общаться и вскоре встретились, — делится воспоминаниями Анастасия.
В момент первой встречи между ними мгновенно вспыхнули чувства. Девушка почувствовала, что перед ней — близкий человек.
— На тот момент Фаррух трудился водителем на заводе. Наши отношения развивались стремительно: через неделю после начала встреч я предложила ему переехать ко мне. Сначала у нас возникали трудности: он пытался контролировать моё окружение, особенно мужскую часть. Но постепенно мы пришли к взаимопониманию. Он просто хотел знать, где я нахожусь, чтобы быть спокойным. Уже через полгода мы поженились, а позже я узнала, что беременна. Для нас обоих это была радость, — рассказывает она.
Анастасия отмечает, что у Фарруха уже имелось разрешение на временное проживание в России, поэтому никто не воспринимал их брак как фиктивный. Семья Анастасии приняла его тепло, а вот отец Фарруха сначала был категорически против.
— Его папа приехал из Таджикистана, чтобы лично посмотреть, кто я такая. Он придерживался мнения, что русские женщины несерьёзны и не умеют вести хозяйство. Но после месяца, проведенного с нами, он сказал: «Ты лучше сотни таджичек». Меня воспитывала бабушка, и она привила мне скромность и ответственность. В итоге отец Фарруха дал нам своё благословение, — с теплом вспоминает Анастасия.
Девушка не переходила в ислам, но уважает веру и обычаи супруга. Отец мужа пояснил, что религия разрешает жениться на христианке, если она верит в Бога.
— Я не считаю себя атеисткой. Когда тяжело — я молюсь. Мы ходим на кладбище на Пасху, и Фаррух всегда благодарит мою бабушку за то, что у него есть я. А на его религиозные праздники я готовлю традиционные таджикские блюда, — рассказывает она.
В Таджикистане Анастасия пока не побывала, но сына туда отправляла, и она поддерживает связь с родственниками мужа. Более того, выучила таджикский язык.
— Люди на улице не смотрят косо, может, из-за моей внешности — я грузинских корней. Мы с Фаррухом по-настоящему счастливы. За семь лет он ни разу не повысил на меня голос, не обидел словом. Он не употребляет алкоголь и не курит. Любит искренне и глубоко — такого отношения у меня никогда не было. Он берёт на себя все проблемы, и я чувствую себя защищённой. Год назад у нас родился второй ребёнок, но я не собираюсь становиться домохозяйкой. Ещё в начале я ясно дала понять: если ему нужна жена, которая только сидит дома, — пусть ищет на родине. Пока я в декрете, а он уже стал начальником производства, — завершает свою историю Анастасия.
Ольга и Тимур: любовь без границ — от МГУ до семейной жизни
История Ольги и Тимура началась в студенческие годы. Они познакомились в стенах Московского государственного университета, где учились в одной группе. Тимур, уроженец небольшого поселка вблизи Нальчика, приехал в столицу за знаниями и новой жизнью. Именно там между ним и Ольгой завязались отношения, которые со временем переросли в крепкую семью.
— Нас объединила не национальность или взгляды, а искреннее чувство. Еще в университете Тимур покорил меня своей внутренней стойкостью, — вспоминает Ольга. — Например, на одной из студенческих вечеринок он отказался от угощений, пояснив, что соблюдает Рамадан. Никакого алкоголя, никакой показухи — просто следование своим убеждениям. Это поразило меня. Особенно на фоне остальных студентов, которые редко отличались умеренностью.
С тех пор Тимур принципам не изменяет — он до сих пор не употребляет алкоголь, ведет здоровый образ жизни и держит себя в форме. Сам Тимур говорит о себе с иронией и самоиронией:
— Я, наверное, нетипичный представитель Кавказа, — улыбается он. — Ношу джинсы, летом хожу в шортах. Милиция меня не трогает, может, потому что выгляжу опрятно. У меня не бизнес на рынках, как у многих земляков, — я программист. Мы с ними почти не пересекаемся: интересы разные. Возвращаться в деревню не планирую. Москва — это мой осознанный выбор, а не просто способ заработать.
Хотя в их отношениях всегда была любовь, быт приносил свои сложности. Тимур, воспитанный в традиционной кавказской семье, не спешил брать на себя домашние дела.
— Поначалу меня это сильно раздражало, — признается Ольга. — Он мог пройти мимо раковины с грязной посудой и даже не заметить. Для него это — исключительно женская обязанность. Я долго привыкала. Но, справедливости ради, скажу: свое белье он всегда стирал сам и носки по квартире не разбрасывал.
Тимур признает: он тщательно следит за внешним видом не только ради себя, но и из соображений безопасности.
— На Кавказе принято выглядеть опрятно, а в Москве — тем более. Здесь каждый выход из дома — как на витрину: бритость, чистая обувь, аккуратная одежда. Это, кстати, часть мужской ответственности. У нас, на Кавказе, если женщина говорит, что хочет остаться дома и не работать — это её право, а муж обязан её и детей обеспечивать. Знаю, что для многих русских женщин такая модель семьи вполне комфортна, — говорит Тимур.
Несмотря на культурные различия и бытовые привычки, их союз оказался прочным. Их объединяет не только любовь, но и уважение к индивидуальности друг друга, стремление к взаимопониманию и готовность идти на компромиссы
Вот уникально переформулированный и расширенный вариант рассказа Анны, выполненный в литературно-публицистическом стиле:
Анна, 31 год, Москва. История любви с молдаванином Александром
Иногда судьбоносные встречи случаются в самых неожиданных местах. Для Анны таким местом стал ночной клуб, где она впервые увидела Сашу — высокого, стильного брюнета с приятным ароматом парфюма и безупречным вкусом в одежде. Она даже не сразу поняла, что он не местный — акцент был едва уловим.
— Он выглядел как настоящий модель — эффектный, ухоженный, уверенный. Я сразу подумала: как такому парню может быть место на строительной площадке? Такой должен блистать на подиумах, а не таскать мешки с цементом. Девушки в клубе буквально вились вокруг него, но танцевать он пригласил именно меня, потом проводил домой и уже на следующий день написал, — вспоминает Анна.
Отношения развивались стремительно. Саша оказался настойчивым и обаятельным, и вскоре они начали жить вместе. Анну он почти сразу познакомил со своими родственниками, а вот ей самой понадобилось время, чтобы представить его своей семье.
— После болезненного разрыва с предыдущим партнёром я стала намного осторожнее. Родители и вовсе были насторожены: парень младше на три с половиной года, без гражданства. Маме я сначала сказала просто, что мне нравится парень, но он — не русский. Она удивилась: «А кто?» — «Молдаванин». — «Фух, хоть не чеченец», — выдохнула она. У мамы есть стереотип, будто все чеченцы опасны. А дальше посыпались и другие предрассудки: мол, молдаване — мусульмане (хотя это православный народ), у них по семь детей и женятся только ради гражданства. Никто не удосужился проверить, что это за страна, — рассказывает Анна.
Отец девушки тоже не сдерживал суждений — назвал молдаван цыганами. Это подтолкнуло Анну к самостоятельному изучению молдавской культуры, и она с удивлением обнаружила, насколько богата и интересна эта страна: мелодичный язык, зажигательные танцы, самобытная кухня.
— Я дважды побывала в Молдове. Нас принимали с невероятным радушием — накрыли такой стол, что у нас в Москве и на свадьбе порой скромнее. А вино… особенно с юга страны — это настоящее искусство. И как же стыдно было, когда мы приехали к моим родственникам, а нам даже чая не предложили. Не из злого умысла, а потому что просто забыли, что такое традиционное гостеприимство. А летом мне из Молдовы присылают невероятные фрукты, а Саше — домашние сыры, — делится Анна.
Поворотным моментом стал Международный женский день — 8 марта. Александр встал на одно колено и сделал Анне предложение прямо при её родителях, а также при своей маме и сестре.
— Это был один из самых трогательных моментов в моей жизни. Он сделал всё красиво, с уважением, с любовью. Родителей это растрогало до слёз. Всё торжество оплатили он и его родные, я сама купила только платье. Конечно, это была не молдавская свадьба с трехдневными гуляньями — в Москве после 23.00 уже нельзя шуметь. Но даже за эти часы мои родственники были впечатлены молдавскими танцами, — говорит Анна.
Сегодня Анна чувствует себя счастливой и защищённой в браке. Родители окончательно приняли зятя, увидев его искренность, трудолюбие и ответственность.
— Я наконец-то рядом с мужчиной, который понимает с полуслова и не требует объяснять очевидное. Он даже пишет грамотно, без ошибок — при том, что русский для него не родной язык. В отличие от моего бывшего, который постоянно всё упрощал до примитивного уровня. Его друзья и он сам отзывались о моем муже с пренебрежением — исключительно из-за его национальности. Но эти же «русские» друзья к своим 30 годам не сделали в жизни ничего. А у Саши есть цели, характер, он строит, а не ломает. Мне кажется диким судить человека по паспорту или фамилии. Ведь национальность — не заслуга и не вина, — уверенно заявляет Анна.
Сейчас супруг Анны полностью обеспечивает семью, а также помогает её родителям. Вместе они открыли ИП и занялись алмазной резкой бетона.
— Мы взяли в кредит оборудование, чтобы работать легально, по договорам. Но, как оказалось, на практике всё не так просто. Последняя история была просто возмутительной: срочный заказ на стройке храма, всё — без договора, якобы «по-божески». Саша вложил деньги, силы, материалы, а в итоге ему не заплатили. Я была на последнем месяце беременности и из-за стресса даже почувствовала угрозу срыва. Где справедливость, если даже церковь кидает? А потом говорят, что мигранты — люди второго сорта. Но по-человечески они зачастую честнее и порядочнее многих «коренных», — подытоживает Анна.
Белла, 28 лет, замужем за узбеком Мали
Родом из Приморья, Белла встретила свою судьбу на набережной в родном городе. Ей было 22 года, когда в её жизнь вошёл Мали — тогда ему было 25. Он не просто очаровал девушку — он буквально завоевал её. Красивые ухаживания, внимание к деталям, щедрость: уже через неделю после знакомства он преподнёс Белле золотое кольцо.
— Он очень целеустремлённый, — говорит Белла. — У него свой ресторан, он одевается строго, сдержанно, в классике. Никаких рваных джинсов или молодежных «трендов». А ещё — он никогда не повышал голос, не обижал. Восточные мужчины, по моему опыту, гораздо уважительнее относятся к женщинам.
Хотя официально они ещё не расписаны, по мусульманским обычаям Белла и Мали уже муж и жена. Иногда возникают разногласия: например, Белла предпочитает современную моду и не всегда носит платок, что становится поводом для ссор. Тем не менее, она адаптировалась: выучила основы узбекской кухни, научилась понимать язык, хоть пока и не говорит свободно.
— Я хотела устроиться на работу, ведь у меня высшее образование. Но Мали сказал: «Не надо, отдыхай». Деньги у меня всегда есть. В исламе мужчина обязан заботиться о финансовом благополучии жены, — объясняет Белла. — Даже если он живёт у неё, он обязан обеспечивать её и платить за жильё. А если женщина зарабатывает — это её деньги, и он не вправе на них претендовать.
Они не собираются переезжать в Узбекистан, но при необходимости, по словам Беллы, это не стало бы проблемой — у мужа там есть жильё.
Анжела, 39 лет, Иркутск. История любви и побега
Её история началась в 1996 году, когда на студенческой вечеринке она познакомилась с мужчиной по имени Роман — таджиком, торговавшим фруктами в Ангарске. Завязался роман, и вскоре она узнала, что беременна. Родители были против, настаивали на аборте, но вмешался случай: в больнице не было воды, и Анжела не вернулась на следующий день.
— Я решила, что рожу. И пусть говорят что угодно. Тогда мне казалось, что любовь — это главное, — вспоминает она.
Со временем выяснилось, что у Романа уже есть семья в Таджикистане. Но Анжела надеялась, что он её оставит ради новой жизни. В 1999 году он предложил ей поехать с ним на родину на пару недель — она согласилась, но задержалась там на три года.
— Он уехал по делам, оставил нас с сыном у знакомого. Потом позвонил и сказал, что не сможет вернуться, — рассказывает Анжела.
Дорога до Душанбе стала настоящим испытанием: грязный поезд, паспорт и билеты забрали на границе, один из полицейских пытался шантажировать её. Но в итоге ей удалось доехать. В Душанбе её встретили родственники мужа, и она начала жизнь в чужой стране, чужой культуре и чужом языке.
— Меня приняли. Я выучила таджикский, готовила как они, читала намаз. Всё ради него. Но в глубине души чувствовала, что я — «вторая». Его семья, его первая жена, новые дети… Я была словно тенью, любовницей с правами няни и домработницы.
В какой-то момент она поняла: так больше продолжаться не может. Вернувшись с сыном в Россию, Анжелла решила — всё. Даже когда Рома вновь появился, уже с женой и её родственниками, она не дрогнула. Развод стал её первым шагом к новой жизни.
— Теперь моим детям уже взрослым: сыну 20, он — верующий мусульманин, дочь — подросток. Я больше не верю в идею «замуж за иностранца». Это всегда риск: не только для женщины, но и для её будущих детей.
Ольга, украинка. Брак с арабом Али
Оля училась в университете, где и встретила Али — харизматичного и внимательного студента. Он красиво ухаживал, окружал заботой и никогда не ограничивал свободу. После свадьбы у них родилась дочь, и пара решила переехать в страну Али.
— Мне казалось, что с моим знанием языка и дипломом я быстро устроюсь. Но всё оказалось иначе, — говорит Оля.
На родине мужа всё изменилось. Её поселили в отдельную часть дома, изолировали от внешнего мира, обязали носить национальную одежду и заниматься домашними делами на всех родственников. Местные женщины смотрели на неё сверху вниз, а дочь подвергалась насмешкам и обидам со стороны других детей.
Али, который раньше казался надёжным и любящим, полностью подчинился воле родителей. Вскоре начались требования принять ислам, психологическое давление, а затем и унижения.
— Они отобрали мои документы. Я не могла выйти из дома без разрешения, была в плену. Спасение пришло неожиданно — я познакомилась с украинкой, которая помогла мне связаться с посольством. Только благодаря вмешательству властей мы с дочкой смогли вернуться домой.
Теперь Ольга вспоминает это как страшный сон. По её мнению, проблема была не в самой культуре, а в том, что её муж оказался слишком зависим от семьи. В другой ситуации, может быть, всё сложилось бы иначе.
