Период «бури и натиска», агрессивные попытки Дональда Трампа быстро закончить конфликт вокруг Украины и завоевать себе если не Нобелевскую премию мира, то хоть очки в рейтинге явно завершились. Начинается новый, как представляется, решающий этап урегулирования кризиса.
Было бы несправедливо считать, что этот период закончился ничем. Напротив, он стал важным продвижением в обеспечении национальной безопасности России — ключевой цели СВО.
Фото: AP
тестовый баннер под заглавное изображение
Прежде всего, кардинально улучшились внешнеполитические условия нашей безопасности. После триумфальных парада Победы и саммита БРИКС уже никто и не вспоминает про изоляцию России. Напротив, Россия становится ключевым игроком в разрешении наиболее острых мировых конфликтов. Нас зовут в качестве посредников и в переговорах по иранской ядерной программе, и в индо-пакистанском обострении. В Африке формируется целая зона стран, полагающихся на нас в защите от внешних террористических угроз. И еще много где видна сдерживающая роль нашего Отечества.
В многополярном мире прорисовывается специфическая роль России — экспортера безопасности и защитника суверенного развития дружественных стран. Результат: снижение глобальных военно-политических рисков. Но реализация этого потенциала безопасности все равно требует успешного завершения СВО. И здесь также налицо позитивные продвижения.
Во-первых, кардинально изменился контекст западной риторики вокруг условий завершения конфликта. При участии команды Трампа уже нет и помину о границах Украины не то что 1991 года, но и февраля 2022-го. Дело не ограничивается предложением о признании российского Крыма. Снят вопрос о вступлении Украины в НАТО — императивной цели СВО. Не менее важно включение аргументов о «ситуации на земле», на чем постоянно настаивало российское руководство. И это явное приближение к признанию конституционно определенных границ России.
Во-вторых, кардинально изменились объем и структура военно-технической поддержки режима Зеленского. Да, конечно, Трамп, закомплексованный на теме раздаривания денег Зеленскому, надувает пустой шарик сделки с природными ресурсами Украины. Команда Зе вполне воспользовалась его комплексами и перекроила сделку до уровня, уже не смертельного для режима. Но гораздо важнее, что Трамп ни при каких обстоятельствах не станет запрашивать у конгресса денег на поддержку режима. Продавать — еще куда ни шло. Масштабы американской поддержки падают в разы, и это имеет политическое измерение.
Чтобы хоть частично компенсировать это сокращение, европейцам, кроме 5% ВВП на оборону, нужно будет собирать денежку и на вооружение ВСУ. Учитывая общее тяжелое положение экономики Европы, нарастить помощь на сотни миллиардов евро не только сложно, но и политически проигрышно. Война на Украине все сильнее раздувает внутриполитические пожары в ЕС.
Эти пожары — сильные индикаторы смены массовых настроений не в пользу поддержки Украины. Так, перевыборы президента Румынии дали оппозиционному кандидату много больше голосов. Только безграмотностью и идеологической одержимостью можно объяснить попытку объявить экстремистской партию «Альтернатива для Германии». Бисмарк точно так же пытался искоренить социалистов, приняв против них исключительный закон. Ну и что вышло? Социал-демократы перед Первой мировой войной стали первой партией Германии. Для АдГ, фокусирующейся на жизненно важных проблемах, на самом выживании Германии, для победы не потребуется столько лет. Уже сейчас АдГ стала самой популярной силой.
Во Франции пауза с апелляцией на приговор Ле Пен тоже не затянется надолго. Если суд не вернет ее в политику, то широкое возмущение перерастет в дестабилизацию режима.
Тектонические толчки не обошли и Альбион. Результаты муниципальных выборов превращают Партию реформ в оппозицию его величества, а лидера партии Фараджа — в «британского Трампа».
Можно констатировать, что стратегия Трампа—Венса по переносу борьбы с либерал-глобалистами на территорию Европы явно удалась. И «холодная» гражданская война в Европе вряд ли способствует поддержке продолжения войны на Украине. Конечно, борьба за политическое выживание условной «партии фон дер Ляйен» ведет к подъему ставок.
В общем, все указывает на «обострение классовой борьбы» по товарищу Сталину. Но это обострение — надежный индикатор ослабления либерал-глобалистов и нарастания их неуверенности. Их ответ: нагнетание антироссийской истерии, ведущей к рискам полномасштабной войны в Европе.
Но на пути у них завал. Военно-политические аналитики большой страны (просили не называть), оценивая риски такой войны, полагают, что Путин нашел рецепт ее профилактики. Так, совсем неслучайно наш лидер упомянул недавно про участие северокорейских спецназовцев в освобождении Курской области. Здесь прямой намек: интернационализация военных действий вызовет жесткий ответ.
На специализированных сайтах обсуждают сценарий: десяток северокорейских бригад (100–120 тыс., практически армия), слабо чувствительных к потерям, введенных в бой на одном направлении, способен проломить оборону ВСУ на оперативную глубину 30–40 км и при поддержке наших бронетанковых групп и вертолетных десантов выйти к Днепру в районе Кременчуга со вполне очевидными последствиями для судьбы режима.
И дело даже не в самой реализации такого сценария. Уже его угроза — жесткая блокировка безумств типа предоставления Зеленскому новых видов оружия дальнего действия. Да и риски взбесить Трампа, все еще надеющегося на свои дипломатические усилия, также не следует сбрасывать со счета.
Внутренние дискуссии главных дирижеров войны, Франции и Британии, неизменно приводят к катастрофическим сценариям для их политических режимов. Реалистических выводов пока не следует. Но шанс на прозрение все же не следует сбрасывать со счета. Инстинкт личного самосохранения часто срабатывает.
Но есть и негативные тренды. Приходится возвращаться к американской «холодной» гражданской войне, ход которой проецируется на перспективы успешного завершения СВО.
На первом ее плане дискуссия относительно результатов 100 дней президентства Трампа. От ее исхода многое зависит в промежуточных выборах 2026 года. Здесь спор: стакан наполовину полон или наполовину пуст?
Несколько снизилась инфляция. Налицо успехи политики депортации незаконных мигрантов. Снизился торговый дефицит, но он все еще больше 1,3 триллиона. Маск сократил бюджетные расходы на 400 млрд долларов. Но дефицит все равно порядка 2 трлн. Национальный долг приближается к 37 трлн и превышает 122% ВВП. Растет премия за риск при продаже бондов казначейства, что наращивает темпы роста долга. Очень далека стратегическая цель: темп роста ВВП (2,3%) много ниже, чем рост национального долга. Именно ощущение нависающей финансовой лавины — источник фокусировки Трампа на снижении торгового и бюджетного дефицитов практически любой ценой.
Метания Трампа на международной арене — результат споров внутри команды: что даст больше очков? Нельзя допустить разгрома Украины — повторения бегства из Афганистана. Это крах уже Трампа. Одновременно невозможно втягиваться в этот конфликт: денег тратить никак нельзя, да и поражение режима Зеленского неизбежно.
Аналогичная ситуация и с Ираном. Иранские переговорщики хорошо понимают цугцванг Трампа и заняли жесткие позиции. Хуситы поддерживают иранцев своими атаками на Израиль. Кризис нарастает. Слава богу, что эти трудности не толкнули команду Трампа на поддержку атаки Израиля на ядерные объекты Ирана. Снижение эскалации явно требует посреднических усилий России. Но это, в свою очередь, означает прессинг на Зе и его команду.
При оценке перспектив на этом треке следует учитывать новый, все более значимый фактор: борьба за наследование Трампу. Разговоры про его третий срок затихают, и внутри команды разгорается борьба между сторонниками Ди Джей Венса и Марко Рубио. Эта борьба еще и за стратегический курс. Венс — трампист по убеждениям, а Рубио — по обстоятельствам. Венс — за консолидацию трампистской коалиции, а у Рубио соблазн выступить с позиций национального примирения, за компромисс с умеренной частью глубинного государства.
Эта борьба имеет и «украинскую» проекцию. Венс в своей борьбе за традиционные ценности и против глубинного государства заинтересован в разгроме режима Зе и его либерально-глобалистских союзников. Вспомним его поведение во время достопамятной встречи в Овальном кабинете. Для него также вполне приемлемы компромисс в отношениях с Китаем и привлечение России в качестве посредника.
У Рубио ситуация двойственная. Ему нужна сделка по Украине как личный успех государственного секретаря. Но крах режима Зеленского просто замурует ходы для сделки с эмиссарами глубинного государства. Затягивание маневров вокруг Украины уже станет успехом глубинного государства и будет подрывать коалицию трампистов и, соответственно, подталкивать их умеренную часть к соглашению с эмиссарами глубинного государства. Такой ход сильно повышает шансы Рубио на выдвижение, но снижает шансы на завершение конфликта.
При этом нужно понимать, что накал идеологического противостояния в Америке делает стратегию Рубио ловушкой для ядра трампистской коалиции. Даже его победа на президентских выборах под лозунгами продолжения политики Трампа не убережет искренних трампистов и самого Венса от мести глубинного государства. Пережитый страх крыс, загоняемых в ловушку, делает их последующую месть не просто беспощадной, но еще и показательной, чтобы надолго лишить противников даже ростков надежды.
Будем надеяться, что стратеги команды Трампа понимают существо происходящего и сделают вывод, что стратегическое партнерство с Россией на условиях выполнения ее императивных требований много лучше решает задачи трампистской коалиции, повышает ее шансы на предстоящих выборах.
Итак, кризис назрел. Для команды Трампа уже нет времени на раздумье: даже правильный выбор требует затем множества конкретных шагов. В этой ситуации нарыв вскрылся бы даже в результате приостановки посреднических усилий на 3–4 месяца: вам давали шанс спасти Украину, но Зеленский хочет стать ее могильщиком.
Конечно, как представляется, наш значимый военный успех еще лучше вскроет нарыв и подтолкнет всех вовлеченных в кризис к правильному выбору. Но военные планы — дело Верховного, ему, безусловно, видней.
