Несколько месяцев не могли исполнить наказание — отправить за решетку пожилую женщину, осужденную в Челябинске. Она не скрывалась, более того, не двигалась с места — накануне оглашения приговора она перенесла инфаркт головного мозга, ее частично парализовало.
Светлана до инфаркта и инсульта. Фото: предоставлено героем публикации
тестовый баннер под заглавное изображение
В феврале этого года, после многомесячного лечения в стационаре, женщину на носилках под конвоем привезли в исправительную колонию, где она находится в тюремной больнице.
«Свершилось правосудие!». Действительно, свершилось… Женщина лежит в прямом смысле слова — не встает с кровати самостоятельно, может садиться только с посторонней помощью. Ухаживает за ней (кормит, меняет памперсы, обмывает) другая осужденная.
Неотвратимость наказания — один из фундаментальных принципов правового государства. Но «неотвратимость» не означает «бессмысленная жестокость». В этой же и других подобных историях, кажется, что все ответственные лица считают своим долгом наказать человека любой ценой. Даже ценою его жизни.
61-летняя Светлана Князева — жительница Челябинска. Почти всю жизнь она проработала бухгалтером. После того как владелец предприятия, где она трудилась финансовым директором, неожиданно скончался, у женщины начались проблемы с новым руководством. Все закончилось возбуждением уголовного дела. СМИ писали, что с октября 2020 года по март 2021 года подсудимая, фактически выполняя полномочия финансового и генерального директора коммерческой организации, под предлогом исполнения договорных обязательств тайно похитила с банковского счета около 40 миллионов рублей, что спровоцировало банкротство предприятия. Суд признал челябинку виновной по п. «б» ч. 4 ст. 158 УК РФ («Кража в особо крупном размере»). Ее приговорили к шести годам лишения свободы с отбыванием в исправительной колонии общего режима со штрафом 300 тысяч рублей. Рассказываю это исключительно для того, чтобы подчеркнуть — статья не насильственная, а экономическая, и к коррупции она отношения не имеет (Светлана работала в частной компании).
9 июня 2024 года, накануне оглашения приговора, у женщины случился инфаркт. Близкие объясняют это тем, что она очень переживала — вот здоровье и не выдержало. Светлана попала в реанимацию.
10 июня озвучили приговор (судья решил не откладывать оглашение, несмотря на отсутствие подсудимой) — 6 лет лишения свободы. Избрали и меру пресечения — заключение под стражу. Но арестовать Князеву в зале суда не смогли: в реанимации больницы это сделать довольно проблематично, как вы понимаете.
Никто из «органов» все это время ее, по словам близких, не искал.
— После выписки из больницы мы снова привезли ее домой, — продолжает дочь. — Мама самостоятельно не ходила и даже не поднималась. Мы за ней ухаживали. Вскоре к нам пришли сотрудники полиции. Они увидели, в каком состоянии мама. Сфотографировали ее с разных ракурсов, пересняли все медицинские документы, стали кому-то из начальства звонить, объяснять ситуацию. В итоге они сказали, что забрать маму не могут. Вроде как пусть восстанавливается. Предупредили, чтобы я — как та, кто ухаживает за осужденной, — никуда не уезжала, на звонки отвечала.
В декабре 2024 года прошло заседание апелляционной инстанции. Светлана на нем не присутствовала, потому что по медпоказаниям она считалась нетранспортабельной. В итоге апелляция приговор изменила: сократила срок на год, до 5 лет. Представитель Фемиды шаблонно произнес абсолютно бессмысленную фразу: «взять под стражу в зале суда».
Никто, слава Богу, тут же не поехал стаскивать Светлану с кровати и везти в СИЗО. Не случилось этого ни через день, ни через неделю… Казалось, правоохранители ждали ее выздоровления, а оно никак не происходило.
— В начале февраля позвонил сотрудник отдела розыска оперативного управления ГУФСИН, — говорит дочь Князевой. — Сказал, что хочет подъехать и зафиксировать состояние мамы. Приехал, отфотографировал. Написали две объяснительные — одну от меня, вторую от мамы. Там указали, что мама не уклоняется от отбывания наказания, а является нетранспортабельной и ухаживать за собой не может. Он подсказал нам, в какие инстанции обращаться и что делать в нашей ситуации. Но, по его словам, исполнять наказание все равно надо. Он снова приехал в этот же вечер и сказал, чтобы я написала расписку: не возражаю против направления моей матери в исправительное учреждение для лечения. Я написала…
А 20 февраля приехала машина, маму на носилках туда поместили. Мне разрешили сопроводить ее до ворот ИК 5 по Челябинской области.
Катерина сделала короткое видео про то, как 20 февраля везли парализованную осужденную к месту отбытия наказания (есть в распоряжении автора). Я бы его назвала: «Исполнение наказания любой ценой».
За это время дочери разрешили в качестве исключения один раз посетить мать. Случилось это через пять дней после водворения Князевой в больницу колонии. Катерина побыла с мамой целый час в одиночной палате-камере. Сотрудники исправительного учреждения внутрь родных не пускают (это считается нарушением режима), а в комнату свиданий осужденную на носилках выносить отказываются из-за ее состояния.
С тех пор Светлана просто лежит. Без посторонней помощи она даже присесть на кровати не может. В ответе тюремных терапевтов в суд указано, что состояние стабильное без отрицательной динамики, может с помощью других подняться и сидеть не более 2 минут, потом усиливается тремор руки, пищу принимает в положении сидя. На днях вышел из строя матрас от пролежней, а другого в больнице нет. Нет ни салфеток, ни лекарств — дочь каждую неделю привозит все самое необходимое. Нет и необходимых узкопрофильных врачей-специалистов. Санитаров, которые бы ухаживали за женщиной, тоже нет. А без посторонней помощи она не может ни в туалет сходить, ни душ принять. По состоянию здоровья этапироваться в СИЗО, а также участвовать в судебных заседаниях даже по видеоконференцсвязи осужденная, разумеется, тоже не может.
При этом тюремные медики пришли к выводу: у Князевой отсутствует заболевание, препятствующее отбыванию наказания. Такое заключение подписали несколько врачей. Перечень, где прописаны недуги, с которыми нельзя находиться за решеткой, предусмотрен постановлением Правительства РФ №54. Он уже несколько раз обновлялся. Но все равно десятки осужденных находятся в «местах не столь отдавленных» в лежачем состоянии — вроде как их болезни не препятствуют отбыванию наказания, однако самим заключенным от этого не легче. Хосписов при тюрьмах так и не появилось (впрочем, это скорее к лучшему), сиделок и санитаров нет.
Почему такое происходит? Тюремные врачи после осмотра лежачих зэков обычно пишут в своих заключениях: «может находиться в учреждении по состоянию здоровья» и «в постороннем уходе не нуждается». Это может показаться удивительным, но все довольно просто объясняется. Медики боятся писать иное, чтобы не возникло вопросов уже к ним самим. Есть два очень популярных постулата: «преступник должен сидеть в тюрьме» и «заключенные симулируют». Несколько лет назад начальник медчасти одного исправительного учреждения доказывал мне, что арестант притворяется, не вставая с кровати несколько месяцев. «По видеокамерам видно, что он руками до еды дотягивается. Значит, не парализован!». Этот заключенный вскоре умер, доказав тем самым, что не симулировал. Ему было всего 26 лет, он обвинялся в экономическом преступлении. Никто за его смерть ответственности не понес.
В 2024 году российские суды освободили от наказания по болезни 2050 человек. Еще 2730 было отказано. Судьба последних мне не известна. ФСИН не сообщает статистику по смертям в последние два года.
Иногда наказание — страшнее самого преступления. В настоящее время суд рассматривает ходатайство об освобождении Светланы Князевой от отбывания наказания в связи с болезнью.
