«Иран без колебаний примет решение» относительно закрытия Ормузского пролива, — заявил член комитета иранского парламента по национальной безопасности и внешней политике Эсмаил Косари. Для мирового рынка энергоносителей это будет означать колоссальный шок, а нефть, по оценкам экспертов банка JP Morgan, может в одночасье подорожать с нынешних $74 до $130 за баррель. Между тем, вероятность полной блокировки пролива, которую Тегеран мотивирует «угрозой национальной безопасности», крайне мала из-за рисков для него самого.
Фото: Iranian Army Office/Keystone Press Agency/Global Look Press
тестовый баннер под заглавное изображение
Пока речь идет лишь о сигнале, о предупреждении, подобного тем, что иранские власти адресовали Западу в прежние годы. Угрозы с их стороны не реализовались ни в 2011 году, когда Исламская Республика оказалась под санкциями из-за ядерной программы, ни в 2018-м, когда США вышли из соответствующей шестисторонней сделки. То есть налицо расхождение деклараций с действиями. Причина понятна: после закрытия Ормузского пролива (например, путем минирования узких мест) стране придется искать другие коридоры для экспорта нефти в Китай, на который, по данным МЭА, приходится более чем 75% иранских поставок.
Через Ормузский пролив (Хурмуз по-арабски, Хормоз на фарси), соединяющий Персидский и Оманский заливы, транспортируется около 20% объема мировой нефти (20 млн баррелей в сутки) и нефтепродуктов, и до 30% — сжиженного природного газа. Для Ирака, Кувейта, Катара и ОАЭ эта узкая (минимальная ширина — 50 километров) водная артерия является единственным выходом в открытый океан и на внешние рынки. Для Саудовской Аравии, у которой есть альтернативные выходы к морю, Ормуз также стратегически важен, поскольку львиную долю своего сырьевого экспорта королевство вывозит именно через него. Между тем эскалация конфликта между Ираном и Израилем уже привела к тому, что мировые перевозчики повысили ставки фрахта судов на 15%, а цена нефти преодолела в моменте рубеж в $80 за баррель.
— Крайне трудно представить ситуацию, при которой Тегеран пойдет на закрытие Ормузского пролива. С его стороны это будет фол последней надежды, — рассуждает в беседе с «365NEWS» эксперт Финансового университета при правительстве РФ Игорь Юшков. — Иранцы прекрасно понимают, что тем самым они перекроят канал для собственных поставок нефти за рубеж, в основном в Китай. Кроме того, в прямой вооруженный конфликт с ними вступят США, которые моментально начнут свою военную операцию. То есть если сейчас американцы лишь оказывают Израилю определенную военно-техническую помощь, то после блокировки Ормузского пролива они сами начнут наносить удары по иранской территории, причем попытаются уничтожить саму правящую верхушку и сменить режим на лояльный себе.
Кроме того, в Персидского заливе окажутся заперты со своим сырьем основные производители — это и Ирак, и Кувейт, и Саудовская Аравия, и Катар. У саудовцев, конечно, есть несколько нефтепроводов на Красном море, но им не удастся возместить объемы, вывозимые через Ормузский пролив. У Катара, который лишится единственного канала поставок на внешние рынки, полностью остановится добыча СПГ.
— Как эти события отразятся на мировых ценах?
— Конечно, рынок испытает колоссальный шок, нефть подорожает до трехзначных величин. И чем дольше будет закрыт Ормузский пролив, тем устойчивее будут идти вверх цены. С другой стороны, это скажется на спросе: мало кто сможет позволить себе покупать нефть по $150-200 за баррель, соответственно, потребление снизится. Кстати, пострадает и мировой рынок газа: если прекратится экспорт СПГ из Катара в Японию, Южную Корею, Китай, цены повсеместно, включая Европу, взлетят до нескольких тысяч долларов за тысячу кубометров, а объемы потребления упадут.
— Если исключить закрытие Ормузского пролива, какой сценарий представляется более вероятным?
— Сокращение объемов экспорта иранской нефти. Мы видим, что Израиль действует поэтапно: сначала он атаковал ядерные объекты, потом — военные, и вот сейчас дело дошло до предприятий оборонной промышленности. Если ударам будут подвернуты критически важные объекты нефтяной инфраструктуры, это подорвет доходы Ирана. Страна экспортирует полтора миллиона баррелей в сутки, и если хотя бы часть этой нефти уйдет с глобального рынка, возникнет определенный дефицит, и цены вырастут. После того, как в 2018 году США вышли из шестисторонней сделки по иранской ядерной программе и ввели эмбарго на закупки иранской нефти, Тегеран фактически восстановил объемы добычи и экспорта — во многом благодаря тесному партнерству с Китаем, который игнорировал эти санкции.
— Что вся эта ситуация означает для России?
— Иран не способен надолго заблокировать Ормузский пролив, а вот его вооруженный конфликт с Израилем, предполагающий обмен ударами (в том числе по нефтяным объектам) и постоянную эскалацию, вполне может принять затяжной характер. В cтратегическом плане это России, скорее, на руку. Сейчас нефть Urals торгуется уже в районе $65 за баррель — хотя недавно было почти на $10 меньше. Очевидные риски возникают для Китая, который остается крупнейшим рынком сбыта и для саудовской, и для иранской нефти, и для катарского СПГ. Соответственно, нынешние события могут подтолкнуть Пекин к форсированию закупок энергоносителей в РФ, будь то нефть или газ. И даже — к подписанию с Москвой долгожданного договора по газопроводу «Сила Сибири — 2».
