МОСКВА, 25 мая — 365NEWS, Ирина Халецкая. Ежедневно в России пропадает в среднем 16 детей — такие данные приводило МВД по итогам прошлого года. Совместно с оперативниками поиски ведут волонтеры «Лизы Алерт» и других отрядов. Каковы типичные ошибки родителей и почему ребенок может потеряться в любой семье — в материале 365NEWS к Международному дню пропавших детей.
«Зажата маленькая машинка»
У каждого волонтера есть своя история поисков, которую забыть невозможно. Есть такая и у добровольца отряда «ВолгоСпас» Елены Емельяновой из Волгоградской области. В рабочем поселке Себрово (окраина города Михайловка) 3 ноября прошлого года пропал четырехлетний мальчик. Богдан (имя изменено) воспитывался в благополучной семье с отцом и матерью, но, как и оба родителя, был глухонемой. Когда родители обнаружили, что мальчик исчез, маме потребовалось время, чтобы объяснить это соседке. Та и позвонила в полицию.
На поиски сразу же подняли всех оперативников, а из областного аппарата Следственного комитета России выехали замруководителя и следователи-криминалисты. Рассматривали все версии исчезновения ребенка, в том числе и криминальную. Рядом с домами, где живет семья, овражистая местность, в километре течет река Тишанка, значит, нельзя было исключать и несчастный случай.
Всех, кто готов был оказать помощь, собрали у районной администрации для прочесывания территории, опроса соседей, распространения листовок. На старте в поисках участвовали больше ста человек, в основном сотрудники районного отдела полиции и волонтеры «ВолгоСпаса». «Особенности ребенка значительно осложняли работу: он и не услышит, что его зовут, не сможет откликнуться, если увидит свет фонариков. Нужно было быть крайне внимательным, чтобы заметить любое малейшее движение в темноте», — вспоминает Емельянова в беседе с корреспондентом 365NEWS.
Соседи рассказывали, что родители обычно ни на шаг не отпускали Богдана, но в тот день мама отвлеклась, оставив его на улице. Некоторые местные жители предполагали, что мальчик мог сесть в автобус и оказаться в любой точке города. Уже к ночи эти поиски зашли в тупик. Четырехлетнего ребенка никто не видел, не было никаких сигналов от очевидцев. Вся надежда оставалась на добровольцев, которые прочесывали местность.
Почти 200 человек, в том числе сурдопереводчики, всю ночь исследовали Михайловку. На подмогу приехали добровольцы из Тамбова, Саратова, Волгограда, но людей для прочесывания леса рядом с городом по-прежнему не хватало. Поисковики ходили до шести утра без отдыха, без возможности согреться. На счету была каждая минута, ведь одновременно с ними где-то мог мерзнуть и Богдан. Но никаких результатов поиски не принесли.
На следующий день криминалисты инициировали повторный осмотр дома мальчика. Там во дворе и нашли его тело в открытой канализационной яме. Богдан не ушел далеко в лес или на речку, а упал в яму и захлебнулся фекальными массами. Никто его не услышал. Родители сразу проверили яму, однако ребенка не увидели, поэтому больше к ней не возвращались.
"Когда содержимое откачали и достали тело, в руке у него была зажата маленькая машинка. Он как пошел с ней, так и упал. Скорее всего, заигрался и не заметил яму. А потом наглотался воды и пошел ко дну. Всплыл к полудню", — не сдерживает слез Емельянова.
После этой трагедии добровольцы отряда «Лиза Алерт» собрали статистику гибели детей в таких туалетах по России: семь за 2018-й, включая Богдана. Одному из мальчиков из Самарской области было всего два года, а в Брянской области ребенок задохнулся, упав в яму на территории школьного двора. Во всех случаях никто из взрослых даже не подумал, что ребенок мог именно упасть и захлебнуться.
Сложные поиски
В послужном списке добровольцев — самые разные истории. Восьмого августа прошлого года 15-летний Салим (настоящее имя изменено), подросток с инвалидностью, вышел из дома в селении Элькуш, что на границе Карачаево-Черкесии и Ставрополья, и пропал. В республике на тот момент не было добровольческого поисково-спасательного отряда, поэтому на прочесывание территории прибыли поисковики из Москвы.
Искали весь август. Волонтеры поделили территорию на сектора и ежедневно исследовали — в жару, дождь, при сильном ветре. Хотя Салима нигде не было, никто не верил в трагический исход. Думали, что подросток с особенностями развития прибился к чужому дому и просто не смог пояснить, где находятся родные и куда его отвезти.
Руководитель пресс-службы «Лизы Алерт» Ксения Кнорре-Дмитриева признается, что это был один из самых сложных выездов отряда. Даже когда большая часть добровольцев вернулась в Москву, поиски не закончились. Лишь в сентябре тело подростка обнаружили местные жители во время сенокосных работ — в 11 километрах от дома. Опознать его было трудно, потребовалась идентификация, после чего заговорили о насильственной смерти: у мальчика было пробито основание черепа, переломаны ребра и кости. Региональное управление СК возбудило уголовное дело по статье «Убийство». Расследование идет до сих пор.
Может случиться с каждым
Дети теряются и средь бела дня в крупных городах — по пути домой из школы или из магазина. Каждый раз добровольцам приходится отрабатывать большой комплекс мероприятий, порой незаметных для обывателя. Региональный представитель «Лизы Алерт» в Ростовской области Максим Максименко участвует в поисках уже семь лет. За это время он видел всякое. Максим объясняет нам, что если раньше добровольцев воспринимали как людей, которым просто нечем заняться, то сегодня на поисковиков некоторые рассчитывают больше, чем на полицию. Максименко прикидывает: примерно с 2013 года в соцсетях к труду добровольцев относятся всерьез, поддерживая репостами, а СМИ используют ориентировки о пропавших людях как полноценный информационный повод. «До людей дошло, что такое может случиться с каждым», — отмечает он.
Ищут мамочки в декрете
Волонтеры условно делятся на две группы: на тех, кто ведет физический поиск — прочесывает местность, и на тех, кто оказывает информационную помощь, — это так называемые бойцы невидимого фронта, работающие удаленно, в Сети. Они обзванивают больницы, отделения полиции, мониторят соцсети, контролируют организационные вопросы, читают все комментарии в надежде найти зацепку, публикуют ориентировки.
"Их вклад со стороны кажется мизерным, но не тут-то было: 70% из всех найденных — их заслуга. Отличными инфоргами зачастую становятся мамочки в декрете. Они не могут пойти в поле, но хотят помочь", — делится подробностями Максименко.
Приходите через три дня
Многие до сих пор уверены, что полиция начинает искать «потеряшку» только спустя три дня. Это заблуждение основательно закрепилось в общественном сознании. Зачастую родные пропавшего напрямую обращаются к волонтерам, минуя полицию. Однако необходимо знать: отряд приступает к поиску только после официального обращения родственников в правоохранительные органы.
«Обращаться в полицию надо сразу же, искать начнут незамедлительно. Три дня даются сотруднику на сбор информации и решение о возбуждении уголовного дела. Заявление уже в работе — для этого нет ни временных барьеров, ни родственных, ни даже географических», — подчеркивает Максименко.
Нередко случается, что оперативники возбуждают дело по страшной статье, к примеру по 105-й — «Убийство», родные впадают в истерику, думая, что следователи уже не рассчитывают найти ребенка живым. На самом же деле статья с такой степенью тяжести возбуждается для того, чтобы дать сотруднику максимум полномочий, в том числе по оперативным запросам геолокации от сотовых операторов, распечатке звонков и так далее, уточняет поисковик.
Впрочем, любую информацию о пропаже ребенка добровольцы изначально подвергают сомнениям: задают десятки уточняющих вопросов, которые могут раздражать родных. Обеспокоенная мать обязательно срывается на крик «Что же вы делаете, надо скорее бежать и искать!», не понимая, что именно уточнения позволяют определить радиус и стратегию поиска.
"Очень часто родные умалчивают истинную причину конфликта, пожимают плечами: ведь их ребенок бриллиантовый, а в семье все жили душа в душу. Для матери может показаться мелочью, что накануне сын с ней поругался. Для нас же это существенная зацепка. Если он ушел из-за конфликта, разрабатывается одна стратегия поиска. Если потерялся по другим причинам, эти методы уже не сработают", — разъясняет доброволец.
«Как под копирку»
Максименко сетует на то, что некоторые родители, потеряв ребенка, первым делом публикуют его фотографию в каком-нибудь сообществе «Подслушано…» и свой номер телефона. Все, после этого из города им можно уезжать. Людей замучают звонками, причем это будут и сердобольные бабушки, которые видели кого-то похожего, и мошенники, требующие деньги за информацию. Пишут даже из мест не столь отдаленных: «Знаю, где он, киньте 500 рублей на карту, тогда скажу».
Волонтеры разработали алгоритмы для того, чтобы такие сигналы фильтровать. Если кто-то просит деньги, инфорг сообщает в полицию. Показания очевидцев тоже верифицируют: в ориентировке специально не приводят какую-то явную, значимую примету. Если свидетель сам ее называет, сомнений нет — он видел именно того человека. Впрочем, в 70% случаев заявления не подтверждаются, говорит Максименко.
"В комментариях обязательно могут обвинить, что во всем виноваты родители, что ребенка надо пороть или вообще во всем виноват интернет. Неважно, какой это город, сообщения однотипные, словно их пишет один и тот же человек — под копирку", — объясняет доброволец. Именно из-за этого некоторые стыдятся признаться, что от них убежал ребенок, и молчат. И даже когда ребенка найдут, семье придется выслушать нелестные пассажи в свой адрес о никчемных методах воспитания, разводит руками наш собеседник.
От хорошей жизни не бегут
Среди добровольцев популярна история, основанная на реальных событиях, — о том, как один ребенок хотел уехать на космодром и ушел из дома тайком от родителей. Мальчика с рюкзаком наперевес вечером того же дня заметили неравнодушные местные жители и вернули домой.
Однако Максименко замечает, что подобный случай скорее исключение. Чаще всего дети уходят от чего-то неприятного, неправильного или опасного — из-за конфликта с родителями, непростых взаимоотношений со сверстниками и тому подобного.
