Люди много во что верят. В инопланетян. В диету по группе крови. В программу «Антиплагиат». Об инопланетянах и диете ничего сказать не могу: такого опыта у меня нет. Зато насчет «Антиплагиата» у меня мнение вполне определенное: эта штука посильнее «Фауста» Гёте.
Алексей Меринов. Свежие картинки в нашем инстаграм
Я много лет работаю со школьниками и студентами и знаю, что желающие присвоить чужой текст были и задолго до эпохи Интернета. Когда я училась в старших классах, в Москве, возле памятника Пушкину, можно было купить за 5 рублей (немалые, кстати, деньги для начала 1980 х!) самодельный сборник готовых сочинений. Как неисправимая отличница и страстный гуманитарий, я такой возможностью, разумеется, брезговала. Но одноклассники покупали. И тексты некоторых сочинений-полуфабрикатов были мне знакомы. Почему-то особенно запомнилось одно, начинавшееся словами: «Петербург Достоевского болен, и больны, кто нравственно, кто физически, большинство персонажей его произведений. Характерной чертой, по которой мы узнаем обстановку и людей, затронутых болезнью, является раздражающий, навязчивый, нездоровый желтый цвет».
Каково же оказалось мое удивление, когда через несколько лет, начав преподавать на подготовительных курсах, я получила от ученика одно из тех самых готовых сочинений! Да-да, это было оно, про больной Петербург и желтые лица персонажей Достоевского! О, как я стыдила того нерадивого школьника, как высмеивала его творческую немощь, как презирала его с высоты своего аспирантского всезнания! И как жутко мне становится сейчас, в 2019 м, когда оказывается достаточно двух нажатий клавиш, чтобы найти в Интернете до боли родное: «Петербург Достоевского болен…»
Слушайте, а не мы ли больны? Не посмотреть ли нам всем в зеркало, не увидеть ли свои нездоровые желтые лица? Это ведь мы через тридцать с лишним лет, в другом веке, в стране с другим названием, продолжаем жить в плену неизвестно кем придуманных формул и обманывать друг друга, делая вид, что пишем и проверяем сочинения, курсовые и дипломные работы, магистерские диссертации.
Впрочем, всё, может быть, и не так трагично. Ведь на помощь нам, болезненно желтолицым, мчится прекрасный принц на белом коне, наш гордый спаситель Антиплагиат. Это такая замечательная программа, призванная отлавливать тех, кто ворует чужие тексты, и с фактами в руках их изобличать.
Пресловутый «Петербург Достоевского» «Антиплагиат» действительно посрамил, показав 99,97 % заимствований. Так что безнадежно ленивые двоечники с невысоким IQ неизбежно попадутся и будут справедливо наказаны. У меня был, кстати, два года назад магистрант, который предложил мне под видом диссертации некий текст, получивший при проверке «Антиплагиатом» ровно 1% оригинальности. Вероятно, данное произведение магистрантов дедушка приобрел в период застоя возле памятника Пушкину. Но это, разумеется, не более чем курьез.
А по существу с появлением рыцаря Антиплагиата в нашем королевстве мало что изменилось. Причем кое-что ухитрилось измениться к худшему. От умной программы в первую очередь пострадали добросовестные авторы, которым, например, при проверке текста их кандидатских и докторских диссертаций было указано, что они списали у самих себя — «украли» свои монографии и статьи. Причем компьютерной программе не представляется возможным что-либо объяснить или доказать.
Зато веселые двоечники уже нашли из положения несколько замечательных выходов. Прежде всего в дело включилась техника. Появились многочисленные программы типа «АнтиАнтиплагиат», которые можно приобрести по сходной цене… нет, не около памятника Пушкину, а, не вставая со стула, в Интернете. Не знаю, да и не очень хочу знать, как это функционирует, но после специальной обработки текст становится для благородного Антиплагиата неузнаваемым — что-то вроде противника в шапке-невидимке. И вот тогда возникает поистине трагическая коллизия. Преподаватель, за плечами которого огромный жизненный опыт, а в голове — немалый объем знаний, понимает, что текст украден. Иногда даже опознает фрагменты, взятые (без кавычек, конечно) из классических научных трудов. Но двоечник, делая обиженное лицо, размахивает вполне официальной «антиплагиатной» справкой. Злодей для рыцаря более неуязвим!
Те же, кто больше доверяет человеку, чем электронике, просто заказывают готовые работы на сайтах, где эти услуги предоставляются наряду с мытьем окон и выгуливанием собак. А если курсовую за веселого двоечника написал (или даже аккуратно скомпилировал) грамотный профессионал, никакой «Антиплагиат» не спасет преподавателя от унижения. Ведь принцип «не пойман — не вор» пока еще никто не отменял.
Что же мы получаем в результате? Безусловно, в каждом поколении школьников, студентов и аспирантов по-прежнему есть увлеченные или просто честные и добросовестные люди, никого не пытающиеся обмануть. И именно они все чаще оказываются в рабстве у беспощадного Антиплагиата, ставящего им в упрек и обширные цитаты из художественных текстов, и объемный список литературы, состоящий — кто бы мог подумать! — из не ими придуманных названий.
Зато злодеи-плагиаторы, придумав, как победить наивную программу, разгулялись с новой силой. Прошедший учебный год подарил мне немало ярких впечатлений. Была, например, девушка, утверждавшая, что сравнивает в своей дипломной работе публикации двух идеологически противоположных изданий, а на самом деле всегда цитировавшая только одно из них (до второго как-то руки не дошли). Получилось весело: непримиримые политические противники говорили одно и то же, практически одними и теми же словами. К тексту прилагалась справка «Антиплагиата» с отличным процентом оригинальности. Да и правда, если вдуматься, вышло действительно оригинально.
А еще был упомянутый журналистом в анализируемом студентом журнале президент США Барак Обама, причем цитировалась статья 2019 года. Удивившись, я нашла — без всякого «Антиплагиата», просто через поисковую строку — эту самую цитату и узнала, что она относится к году 2016 му. И тогда уже не понадобилось прилагать особых усилий, чтобы установить, что представленная к защите работа была украдена, а писалась она другим человеком несколько лет назад. Студент просто поменял все даты на более актуальные. «Антиплагиат» стыдливо промолчал.
К чему я все это говорю? Во-первых, к тому, что возможности техники, на мой взгляд, несколько преувеличены. Преподаватель, хорошо разбирающийся в своем предмете, и без специальных программ видит плагиат и знает цену любой курсовой или дипломной работе. Жаль, что новые правила, по которым антиплагиатной справке придается почти сакральное значение, связывают его по рукам и ногам.
Во-вторых, и это особенно важно, хорошо бы подумать не о симптомах, а о причинах болезни и заняться не только лечением, но и профилактикой. Для этого мы, условные «взрослые», то есть те, кто имеет опыт жизни до Интернета, должны поставить себя на место мальчиков и девочек, у которых сеть сформировала иную картину мира. Это ведь те, кто, когда на вступительных экзаменах у них отбирают мобильники, начинает каждые десять минут спрашивать время: у них просто нет наручных часов! У них без гаджетов вообще ничего нет! С младенчества погруженные в информационную среду, они становятся, как ни парадоксально, в чем-то похожи на людей Средневековья: у них точно так же отсутствует представление о ценности авторства. В Интернете огромное множество никем не подписанных текстов. Да и то, что подписано, можно «копипастнуть», «ретвитнуть»… короче говоря, присвоить. И никто тебя не осудит. «Все вокруг колхозное — все вокруг моё!»
Один очень молодой человек сказал мне недавно в ответ на упреки в довольно тупом плагиате (после рекомендации использовать две подходящие по содержанию научные статьи он просто включил их целиком в текст своей курсовой работы): «Но нам же никто не объяснял, что так делать нельзя!» И это прозвучало вполне искренне.
Так вот. Хорошо бы нам не начинать с обращения к «Антиплагиату». Вместо этого необходимо долго и терпеливо растолковывать юным обитателям вселенной Интернета, что делать обзор литературы, реферировать, цитировать и так далее не значит воспроизводить. Надо говорить о том, что анонимный «отрывок, взгляд и нечто» не заслуживает доверия, а уточнение авторства и датировки — это своего рода информационная гигиена. Впрочем, и таким путем мы не очень многого добьемся: веселый двоечник только посмеется над нами — и отправится «дурить» «Антиплагиат».
Мне грустно это сознавать, но, вероятно, в обозримом будущем суррогаты творческих и научных работ (сочинения, курсовые, дипломные) изживут себя окончательно. Непогрешимый, но излишне прямолинейный «Антиплагиат» отправится на свалку истории. Будущих школьников и студентов начнут и учить, и оценивать как-то иначе, с поправкой на изменившуюся информационную среду. А вот суть дела от этого, думаю, не изменится. Одни будут вкалывать, другие — халтурить, одни — создавать, другие — приворовывать. И на пропорцию добра и зла в нашем грешном мире не повлияют ни инопланетяне, ни диета по группе крови, ни великий и могучий «Антиплагиат».
