Лето 2019 года оказалось для России очень необычным. И в природном отношении. И в политическом. Вроде бы подтверждается гипотеза великого Чижевского о связи радикальных событий в человеческой истории и изменений на главной звезде «нашего космоса» — Солнце.
фото: Наталья Мущинкина
Я не компетентен судить о пожарах, тайфунах, извержениях вулканов, цунами, засухах, наводнениях, эпидемиях, новых болезнях. А вот в своей области — социально-политической — я совершенно уверен: мы имеем дело с чем-то сверхрадикальным. На моей жизни что-то похожее только было в пятидесятых и в восьмидесятых годах.
Мне уже за восемьдесят. И было бы правильно, чтобы дискуссию о ситуации вело новое поколение.
Но мне выпало счастье видеть в лицо ряд своих самых великих современников. Как говорят в США, «думающих танков». Обеспокоенных фундаментальными проблемами человечества. У себя в МГУ — академиков Ивана Петровского и Рема Хохлова. И старшего Петра Капицу, и его сына Сергея. И академиков — физика Андрея Сахарова и лингвиста Вячеслава Иванова. Мне не довелось встречаться с Александром Исаевичем Солженицыным. Но я не раз и не два перечитывал его замечательную работу «Как нам обустроить Россию», написанную в 1990 году.
И мой долг сегодня — представить новому поколению свои соображения по проблеме, которая всегда стояла перед лучшей частью российских пассионариев: что делать? И я решил, собравшись с силами, написать эти три статьи: «Непоротое поколение», «Без осетрины второй свежести» и «Взрыв в Леонтьевском переулке»
Начну с «Непоротого поколения».
Кто вступает в борьбу за судьбы России?
На фоне «летнего затишья отпусков» особенно ярко и заметно появление на экранах телевизоров новых лиц. Молодые люди. В подавляющей массе — до 30–35 лет. В силу неотвратимых биологических законов пришло время тех, кто родился после 1985 года — после начала Перестройки. А в подавляющей части — тех, кто вообще родился после государственного социализма. В России вышло на улицы новое поколение. Самая главная ошибка российской власти в том, что она не видит этого исторического факта.
Как и положено в истории, 90% населения заняты своими личными проблемами. На улицы эта часть выходит только в эпохи революций и крутых переворотов в жизни народа. Не чаще раза в двадцать пять лет. А в остальное время так называемая общественная жизнь связана с тем меньшинством, которое Лев Гумилев назвал пассионариями.
Пассионарии — это активная часть народа, всего 5–10 процентов населения. Это те, кто не готов жить по законам и нормам «отцов» и кто хочет изменить и улучшить саму систему жизни. И свою, и, соответственно, всех остальных.
Чтобы понять, что происходит сейчас в стране и, главное, что будет происходить в ближайшее десятилетие, необходимо понять активную, пассионарную часть вступившего в жизнь нового поколения.
Хотел бы изложить несколько своих соображений.
Первое. Эти люди — индивидуалисты. Мы были коллективистами. Мое поколение связывало свое будущее с тем, что будет со всеми, с коллективом. «Была бы страна родная, и нету других забот», — пело мое поколение. И действовало в этом же духе.
А новое поколение начинает жизнь с себя, со своих забот и проблем. Но выросло в условиях, когда правящий класс настолько увлекся дележом и захватом наследства социализма, что попросту забыл о растущем поколении. Даже когда его представители думали о своих потомках, они думали о том, что им передать, а не о том, какими будут эти потомки.
И новое поколение оказалось свободным. Оно изучает и правила жизни. И саму реальную жизнь. И примеряет все к своим личным чаяниям и устремлениям.
Личностям нового поколения индивидуалистов очень трудно будет объединяться, вырабатывать общие позиции. И действия таких личностей будут бескомпромиссной, непримиримой борьбой.
А вокруг чего будет идти борьба?
В центре — осознание непригодности той системы, которую создали «отцы» и в которой эти «отцы» живут.
Главное, с чем сталкивается молодое поколение, — двойная жизнь. С первых же шагов, с самых первых попыток устроить свою жизнь оно обнаруживает, что жизнь официальная, жизнь по законам возможна только в том случае, если ты ничего не требуешь и ни к чему не стремишься. Если же ты не готов плыть по течению, то выясняется, что есть другой мир — мир неформальный. И невозможно устроить свою обеспеченную частную жизнь, не вписываясь в этот «второй» мир. В нем другая мораль, другие правила.
Но если эта «вторая» жизнь неприемлема для части пассионариев, появляется оппозиция.
Первая ее часть — это те, кто не сумел быть успешным во «второй» жизни. Или не хватило каких-то качеств. Или не удалось в силу стечения обстоятельств. И просто потому, что число «доходных мест» в современной России ограничено. Эту часть оппозиции можно назвать неудачниками и лузерами.
Вторую часть оппозиции составляют те, кто не хочет и не может жить по меркам «второй» жизни. Это идейные противники сложившейся в России модели постиндустриализма.
На начавшиеся выступления нового поколения огромное влияние окажет фактор, который в русской истории назвали непоротым поколением.
Я так и не узнал, кто впервые употребил этот термин. О нем пишет Натан Эйдельман в книге «Твой восемнадцатый век»: «…Прямо из старинных, жестоких времен не могли бы явиться люди с тем личным достоинством и честью, что мы привыкли видеть у Пушкина, у декабристов… Для того чтобы появились такие люди, понадобится по меньшей мере два «непоротых поколения»…».
Речь идет об освободившихся от телесных наказаний русских дворянах — по указу Петра III «О вольности дворянства» от 18 февраля 1762 года и «Жалованной грамоте дворянству» от 21 апреля 1785 года Екатерины II.
А Василий Ключевский высказывал аналогичную мысль о середине XIV века: «В эти спокойные годы успели народиться и вырасти целых два поколения, к нервам которых впечатления детства не привили безотчетного ужаса отцов и дедов перед татарином: они и вышли на Куликово поле».
И хотя я уже сам видел черты непоротого поколения в годы горбачевской перестройки, все же именно сегодняшнее поколение молодежи по-настоящему свободно от страха перед физическим насилием, от биологического страха за свою жизнь.
И все, кто надеется достичь успеха методами «порки», — ошибаются. На улицы Москвы (и вскоре всей России) выходит поколение, главной характеристикой которого является «непоротость», отсутствие страха перед «татарином».
Это закономерный результат и практически бескровной революции 1989–1991 годов. И практически бескровного отказа от власти в России десятилетиями правящей в ней советской бюрократии. И беспрепятственного «хозяйствования» в Кремле новых правителей. И того, что интеллигенция и народные массы России оказались не готовы не только к отстаиванию, но даже к провозглашению своих прав на устройство послесоветского строя.
Номенклатура и олигархия даже не видели, с кем надо считаться, сосуществовать, делиться. И правящая элита погрузилась целиком в дележ советского наследства. Поэтому даже элементарных навыков «порки», не говоря уже о цельной системе, разработанной в советском строе, у нынешней власти нет.
Фактором формирования непоротого поколения стало радикальное изменение международной ситуации. Окончилась «холодная война» и исчез страх ядерной катастрофы. Угроза гибели человечества в ядерной войне, характеризовавшая десятки лет жизнь миллионов людей в СССР («лишь бы не было войны»), перестала существовать.
Практически каждый активный молодой гражданин получил возможность посетить «зарубежье» и убедиться, что никакой угрозы оттуда не исходит. Соответственно изменилось отношение к тем, кто претендовал на роль «защитников». Регулярные попытки тех, кто десятилетиями терроризовал всех граждан страны кликушествами разного рода страхов и угроз, теперь не приносят результатов. Непоротое поколение формировалось и как непуганое.
Поэтому не год и не два, а целые десятилетия в стране важным фактором жизни будет именно непоротое, непуганое, бесстрашное поколение.
Мир, в который входит новое поколение
С кем и чем сталкивается новое поколение?
Когда-то я прочел книгу американского журналиста и режиссера Майкла Мура «Где моя страна, чувак?». Такого рода вопросы возникают только тогда, когда страна погружена в очень глубокий кризис. На мой взгляд, наступает эпоха, когда подобный вопрос придется задавать и нам в нашей России.
Вроде бы все ясно. Для одних — почти тридцать лет назад в России социалистический строй сменился капиталистическим. Для других — новым строем, постиндустриальным.
Но — как не считать — вот уже больше пяти лет мы топчемся на месте. Уже нельзя ссылаться даже на такие факторы, как экономическая блокада со стороны Запада. Удары извне опасны только для уже больного человека, а здоровый организм быстро их переваривает. Нынешняя вялая и явно недостаточная реакция России на очередную в ее истории атаку внешних сил дополнительно делает правомерной постановку самых фундаментальных вопросов. Что такое современная Россия?
Где-то в июне я услышал по телевизору, что глава правительства Д.А.Медведев направил в 40 регионов страны четыре миллиарда рублей для поддержания детских садов и яслей.
Вроде бы все логично: раз выявляется нехватка мест для ребятишек в стране, которая одной из своих главных задач справедливо ставит проблему увеличения численности своего населения.
Так действовали в СССР все годы государственного социализма. Если чего-то нет — все уповали на государство. На своего единственного «поильца» и «кормильца».
Но наступила эпоха, когда надежды на него исчерпались. Началась Великая антисоциалистическая революция 1989–1991 годов.
Продолжение в следующем номере.
