По американскому телевидению постоянно показывают «нарушения прав человека» в Китае в ходе борьбы с эпидемией коронавируса: людей силой заставляют надевать маски, отказывающихся арестовывают… Для американцев, самых больших индивидуалистов в мире, нарушение прав одного человека важнее, чем нарушение этим человеком прав других.
Алексей Меринов. Свежие картинки в нашем инстаграм
Аналогичную позицию на Западе занимают многие, ибо граждане западных демократий не приучены мыслить коллективистскими категориями и в любой ситуации ставить во главу угла общественное благо. Вот, к примеру, обозреватель немецкой газеты Süddeutsche Zeitung критикует изоляцию китайскими властями 12-миллионного города Ухань (эпицентр новой вирусной эпидемии), жителям которого приходится из-за этого терпеть определенные тяготы. Автор публикации осуждает Всемирную организацию здравоохранения за то, что она молча это проглотила.
Правда, в той же Германии не все с этим согласны. Один из социологических опросов показал, что немцы ставят более высокую оценку Китаю, чем ФРГ, по борьбе с коронавирусом. Наверное, есть и другие опросы с противоположными результатами, но суть не в этом. Есть объективные факты, которые свидетельствуют: эффективность выше там, где власть действует жестче. А хорошо это или плохо — другой вопрос, который каждый гражданин и народ решает сам для себя.
В этом контексте любят вспоминать Бенджамина Франклина с его максимой о том, что тот, кто готов пожертвовать свободой ради безопасности, не заслуживает ни того ни другого. Но в реальности, тем более в наши «последние времена», жизнь требует в каждой конкретной ситуации ответа на вопрос: как влияет свобода индивидуума (например, свобода от защитной маски на лице) на безопасность его самого и всех остальных?
Вспомним, например, результаты разрушительного воздействия урагана «Катрина» (2005 год) на демократические США и на коммунистическую Кубу. Ураган пятой категории задел Кубу лишь незначительно, затопив один городок. Тем не менее власти принудительно эвакуировали 8000 человек из провинции Пинар-дель-Рио, которую затронул ураган. Подчеркиваю: принудительно. На Кубе жертв не было. В США количество жертв, по разным подсчетам, составило 1500–1800 человек. Они погибли потому, что никто не приехал, как на Кубе, чтобы под дулами автоматов посадить их в автобусы и вывезти в безопасную зону. В Америке каждый — сам кузнец своего счастья и хранитель своей жизни.
В Штатах личная свобода не только оплачивается жизнями тех, кто не хочет ею поступиться во имя безопасности, но и долларами тех, кто пытается спасти этих людей вопреки их нежеланию. Наступает момент, когда нежелание сменяется отчаянным стремлением сохранить жизнь. И тогда те, кто, несмотря на приказ властей (не подкрепленный автоматчиками), эвакуироваться перед ураганом «Катрина», остался в Новом Орлеане и в итоге очутился на крыше своего затопленного дома, кричат и машут руками, а на помощь им летят вертолеты, плывут катера, рискуют жизнью спасатели…
В курортных пригородах Нью-Йорка или Лос-Анджелеса постоянно тонут люди, которые не послушались предупреждений: не купайтесь, когда неподалеку проходит ураган и в штормовой воде возникают опасные течения и водовороты. На американских пляжах даже в разгар сезона редко увидишь спасателей после пяти вечера или до девяти утра, а искатели приключений занимаются экстремальным серфингом или плаванием, где и когда им заблагорассудится. Коварное течение уносит их за несколько миль от берега, а потом их ищут (и иногда находят — живых или мертвых) корабли, вертолеты и спасатели. И происходит это, понятное дело, за счет налогоплательщика. Как тут быть с его, налогоплательщика, правами, которые нарушают безбашенные индивидуумы?
Мне кажется, лучше всех проведена черта здравого смысла между свободой и безопасностью в комментарии, который я увидел на сайте немецкого телевидения ARD. Дебатируя с участником дискуссии о коронавирусе, который писал о «радикальных мерах, принимаемых китайским государством тотальной слежки», автор пишет: «Демократия означает лишь то, что парламент и тем самым правительство свободно избираются населением. В Китае это решают не рядовые граждане, а партия. Но демократия не означает, что население должно голосовать в отношении любых мер, принимаемых государством. Правительству нужна свобода действий, тем более в случае подобной эпидемии».
Действительно, слежка слежкой, выборы выборами, а борьба с чрезвычайными ситуациями — это нечто совсем другое. Можно сколько угодно критиковать Китай за то, что власти Поднебесной допускают возникновение эпидемий (пишут, что в КНР плохая гигиеническая обстановка, слабая санитарная работа и т.п.), но, когда эпидемия уже есть, когда инфицировано более 20 тысяч человек, требуются быстрые, жесткие меры внутри страны и согласованные действия вместе с другими государствами. В США сегодня говорят о том, что взаимодействие правительств Америки и Китая — двух главных экономик мира, — в борьбе с эпидемией оставляет желать много лучшего. Сказывается отсутствие доверия, которое при Трампе сильнее, чем за все последние десятилетия.
Эпидемия коронавируса представляет собой серьезную проблему, и относиться к ней надо серьезно. Вместо этого кое-кто использует даже такой трагический повод для поисков дешевой популярности с помощью эпатажа. На этом поприще отличилась датская газета Jyllands-Posten, опубликовавшая рисунок государственного флага КНР с коронавирусами вместо звезд. Это, естественно, вызвало протест со стороны Китая, Пекин требует извинений, на мой взгляд, обоснованно: эпидемия, унесшая в КНР сотни жизней, никак не является поводом для юмора. Однако премьер-министр Дании Метте Фредриксен дала китайцам жесткую демократическую отповедь, заявив: «У нас в Дании очень сильные традиции не только свободы слова, но и сатирических рисунков, и мы собираемся сохранить их и в будущем».
Традиции датской художественной сатиры хорошо известны и никем не подвергаются сомнению. Даже сатирика-коммуниста Херлуфа Бидструпа, которого в СССР знали и любили все — от мала до велика, никогда никто не преследовал на родине, в Дании, за его ядовитые карикатуры на «жадных капиталистов» и «американских агрессоров» с их датскими «приспешниками». Но Бидструп никогда не ерничал в своих карикатурах по поводу стихийных бедствий, эпидемий или катастроф; он не оскорблял ничьих религиозных чувств или национального достоинства. Он не делал этого ни в своем творчестве, ни в частных беседах. Я знаю это из первых рук, поскольку в 80-е годы, когда я работал в Дании, мне приходилось часто общаться с Бидструпом. Он был большим юмористом — и в рисунках, и в личном общении, — и при этом всегда оставался порядочным человеком. Окажись он на месте Jyllands-Posten, он бы извинился.
Но сегодня в мире царят другие этические нормы, и с датской стороны извиняться никто не будет. Хотя у карикатуры на китайский флаг, вероятно, будут неприятные для Дании экономические последствия — как это было в 2005 году, когда та же газета опубликовала серию карикатур на пророка Мохаммеда и исламские страны стали бойкотировать датские товары.
Бывают и более трагические последствия свободы слова, доведенной до эпатажного абсурда. Французский сатирический журнал Charlie Hebdo, неоднократно публиковавший карикатуры на пророка Мохаммеда, в 2015 году подвергся атаке вооруженных исламистов. Двенадцать сотрудников редакции заплатили своими жизнями за то, чего можно было бы и не делать, — ведь без этих, кощунственных, с точки зрения мусульман, карикатур западная демократия не провалилась бы в тартарары.
А что касается «чрезвычайки», главное, на мой взгляд, заключается в ее сроке действия. Во время Второй мировой войны в США было много антидемократического — всеобщий призыв в армию, особые полномочия президента, отчуждение недвижимости, ограничение зарплат, интернирование японцев… Но прошла война, и жизнь вернулась в обычное русло. Коронавирус не должен выбить из этого русла ни одну нормальную страну.
