26 февраля этого года Замоскворецкий районный суд Москвы принял решение в пользу супруги и дочери умершего в 2017 году на операционном столе 65-летнего москвича Владимира Сапенкова, который раньше работал водителем одного из советников Бориса Ельцина. Суд обязал медучреждение, в котором Сапенкову делали операцию — ФГБУ «Институт хирургии им. Вишневского» — выплатить по 300 тысяч рублей каждой из женщин в качестве компенсации морального вреда. Вдову такой исход дела не удовлетворил, она настаивает на возбуждении уголовного дела.
фото: Наталья Мущинкина
— Почти три года я живу этой ситуацией, — рассказывает Лариса Кузовкина «365NEWS». — Уже сил никаких не хватает, но пойду до конца.
В отделении ортопедии и травматологии «Института хирургии им. Вишневского» Владимиру Сапенкову раньше уже делали аналогичную операцию — по замене тазобедерного сустава.
— На другой ноге, на левой, мужу проводил операцию тот же самый хирург, что и в 2017 году, но с другим составом бригады. Операция в 2013 году прошла прекрасно, — вспоминает Кузовкина. — Мужу были сделаны все обследования — я с ним находилась вместе от начала и до конца. Он тогда лег в больницу 22-го февраля, а 7-го марта уже вышел оттуда. Реабилитация тоже прошла отлично. Но через четыре года случилась та же история с правой ногой — коксартроз тазобедренного сустава. Снова потребовалась замена.
В 2013 году, по словам вдовы, операцию делали под спинальным наркозом.
— У мужа было высокое артериальное давление, хроническая гипертония. Обычный наркоз грозил осложнением на сердце. Плюс он был довольно грузным. Поэтому с врачами было сразу оговорено, что операция будет проходить под спинальным наркозом. Уже через два часа после операции я разговаривала с мужем, он был веселый, рассказывал, как все прошло.
Поэтому, и в 2017 году, когда снова встал вопрос о замене сустава, об обычном наркозе даже и речь не шла.
По словам Кузовкиной, больной сустав очень досаждал мужу.
— Он не мог спать даже в кресле, — рассказывает она. — Позвонили хирургу, который уже делал операцию на суставе. Он назначил дату, мы приехали, врач нас встретил, провел в кабинет, представил анестезиолога — молодой мужчина, но внушал доверие. Мы были настроены исключительно на спинальную анестезию, что он и подтвердил: анестезия будет спинальная. Муж расписался в документах. А в конце консультации анестезиолог вдруг заявляет: меня у вас на операции не будет. Как не будет? — спрашиваю. Он говорит: в этот день по графику работает другая анестезиолог. В это время входит врач, они о чем-то переговорили в уголочке, я к врачу — подтвердить, что будет именно спинальная анестезия. А он мне говорит: «ладно, там посмотрим». Я хотела задать ему еще вопросы, но он меня остановил на полуслове резким движением руки ладонью вперед: «Лариса, не волнуйтесь. Все будет хорошо».
Супруги оплатили спинальную анестезию и операцию — в общей сумме 244 тысячи рублей, причем, анестезия была выделена отдельным пунктом, именно такая, на которой они настаивали.
— Мы пошли на госпитализацию, — рассказывает Лариса Кузовкина. — С 9 до 12 мы с мужем все сидели, ждали. Рыдали на пару — муж был в шоке: нога болит, он не знает куда ее девать… Наконец, нас определили в палату.
По словам вдовы, 26 июня она пробыла в палате у мужа до 16 часов.
— Никто, кроме какой-то медсестры или даже санитарки к нему не приходил. Да и санитарка только и сказала, что на мужа не заказан обед. Мы с мужем были постоянно на связи. Я его постоянно спрашивала — кто к тебе заходил? Никто, говорит. И только около восьми часов вечера он сказал, что к нему заходил врач и попросил купить лекарства, сказал какие. Я пообещала принести. И еще муж говорит: Лариса, купи нимесил, у меня так болит нога, я одолжил у соседа две таблетки. Представляете, врач даже не поинтересовался состоянием мужа — болит у него что, не болит, какое у него давление и прочее.
28 июня, когда Лариса Кузовкина приехала в больницу, мужа уже увезли на операцию.
— Время — 12:20. Ко мне подходит человек в белом халате. Говорит: вы жена Сапенкова? Да, я, отвечаю. А что? Вы знаете, он у нас немножко побуянил и мы его решили оставить в послеоперационной палате на час. Через час приду, скажу. Я спрашиваю, а операция как прошла? «Нормально, как и запланировано», — отвечает. Поворачивается и уходит. Ни через час, ни через два, ни через пять я больше никого не видела. Где-то в половину пятого сосед мужа по палате вошел и сказал, что хирург появился. Я — бегом к нему. У него — посетители. Через 10 минут открывается дверь, хирург зовет меня. И говорит: «вы знаете, у нас неприятность. Он умер». Вот так просто и спокойно. Я спрашиваю: когда? Час назад, говорит. Реанимационные мероприятия не помогли. Я доползла до палаты, на кровати висело полотенце и за пять минут оно стало все мокрым…
Оказалось, что операцию Владимиру сделали под общей анестезией.
— Я кричала: зачем, зачем вы ее сделали под общим наркозом, ведь мы оплатили спинальную! Он ничего не ответил. Стоял и молчал.
После операции родственники умершего приехали в больницу и им вернули деньги за операцию.
— Была назначена специальная комиссия. Она показала, что операция прошла правильно, анестезия была правильной, в конце — констатация: более правильно обследовать больных, — говорит вдова.
По ее словам, мужу с вечера даже не дали успокоительное. В результате у него перед операцией поднялось давление до 180, его сбили и повезли под нож.
— Как показала экспертиза, элементарно не сделали обязательного обследования его вен перед операцией, потому что тромб может оторваться. Взяли только кровь на сахар, — говорит потерпевшая.
Родственники умершего обращались в правоохранительные органы с заявлением. Уголовное дело возбуждено не было, хотя, по словам потерпевшей, «все данные подходят под уголовное дело».
По словам Кузовкиной, в суде она впервые увидела анестезиолога и там выяснилось, что та после ординатуры два года работала «лечащим врачем», а в должности анестезиолога, по подсчетам Кузовкиной, проработала месяцев семь.
Она, видимо, просто не владела спинальной анестезией, — считает вдова.
Пока суд присудил потерпевшим только выплату моральной компенсации. Даже затраты на похороны им полностью не возместили. За могилу на Николо-Архангельском кладбище родственникам пришлось заплатить 640 тысяч, а в решении суда отмечено, что компенсация за погребение составила 44,5 тысяч рублей.
— Но я обязательно буду подавать на возбуждение уголовного дела, — заявляет Лариса Кузовкина. — Мой муж — ветеран труда, имеет правительственную награду «За доблестный труд»… да таких мужиков просто нет. Он все умел делать — дачу сам построил, дома я не знала что такое вызвать сантехника или электрика. У мужа были просто золотые руки. Он ими даже крестиком вышивал… Человека просто убили. И я до сих пор не могу оправиться от горя…
