Болезнь на чины, таланты и звания не смотрит. В истории не раз бывало, что разгулявшиеся зловредные вирусы добирались даже до самых верхов и атаковали первых лиц государства. Вспомним, кто из российских императоров, а также советских вождей оказывался под ударом опасных эпидемий.
Портрет Екатерины II Федора Рокотова.
Царская династия Романовых получила сокрушительный удар от «морового поветрия» — оспы. Именно эта страшная болезнь в январе 1730 года свела в могилу последнего представителя рода Романовых по прямой мужской линии – императора Петра Второго, внука «царя-преобразователя» Петра Великого.
14-летрий юноша, незадолго до того занявший российский престол, сгорел от оспы в считанные дни. Вскоре после праздника Крещения, когда он в морозную погоду выехал из Кремля на берег Москвы-реки, чтобы присутствовать на церковном чине водосвятия и принять военный парад, проводимый в честь этого, Петр Алексеевич слег с высокой температурой. Вслед за тем на теле императора появились пугающие отметины – оспенные пузыри, наполняющиеся гноем и кровью. Его величество боролся с болезнью почти две недели, однако одолеть оспу ему не удалось. В ночь на 19 января он вдруг приподнялся на кровати, вскрикнул в полубреду: «Запрягайте сани! Хочу ехать к сестре!» и скончался.
Исследователи до сих пор спорят, кто, при каких обстоятельствах «наградил» молодого царя опаснейшей инфекцией. Многие современники обвиняли его ближайших «опекунов» — Долгоруких. В этой княжеской семье тогда было несколько заболевших оспой. Нельзя исключить, что сам князь Сергей Петрович стал невольным виновником гибели Петра Второго, передав ему платок или иную зараженную вещь. Существовала и другая версия, которая отражена в исторических романах. Мол, присутствуя на чине водосвятия на реке, государь в знак особого своего расположения поцеловал какого-то молодца, лихо окунувшегося в ледяную воду. Этот мужчина мог быть заражен. Впрочем, специалисты оценивают такое развитие событий скептически: уж слишком мало времени прошло между «контактом» у проруби и появлением явных признаков оспы у царя.
Другой внук Петра Великого и тоже его тезка – император Петр Третий также испытал на себе, что такое «моровое поветрие». В юношеском возрасте он заболел черной оспой. Однако на сей раз случилось настоящее чудо. От рождения не отличавшийся крепким телосложением и могучим здоровьем Петр Федорович все-таки победил страшный недуг. Хотя на память от «поцелуев» этой заразы у него на лице остались заметные характерные рубцы.
Жена (и в то же время погубительница) Петра Третьего, занявшая после его устранения императорский трон, Екатерина Вторая прославилась многими своими государственными делами и важнейшими для России проектами. Не даром же ее называли Екатериной Великой! Одним из прямо-таки эпохальных начинаний затеянных в стране с подачи государыни, было введение массовой вакцинации против оспы.
Столь прогрессивное по тем временам медицинское новшество появилось благодаря… женским страхам. Екатерина очень боялась оспы. До поры опасная инфекция обходила царицу далеко стороной, но вот в 1768 году «моровое поветрие» добралось до ближнего круга царицы: заболела и умерла молодая графиня Шереметева, невеста Никиты Панина — наставника и учителя цесаревича Павла Петровича. Полагают, что именно это трагическое событие подтолкнуло царицу к решительному шагу: она решила прибегнуть к заграничной медицинской методике — сделать прививку от опасной болезни. Причем не только себе, но и сыну, наследнику престола (будущему императору Павлу Первому).
Намерение очень смелое. Ведь применяемый тогда в Европе (в первую очередь — в Англии) метод вакцинации, хотя и снижал в десятки раз риск умереть от оспы, однако сам по себе был небезопасен. Называли эту процедуру вариоляцией. На руке пациента врач делал два небольших параллельных надреза, кожа между ними приподнималась ланцетом, и через образовавшийся зазор эскулап протягивал толстую нитку, предварительно пропитанную жидкостью, взятой из оспенной болячки зараженного человека. Таким образом вакцинировали пациента живыми, вполне «боеспособными» возбудителями оспы. Потому возникала довольно большая вероятность, что вместо легкого недомогания и приобретенного за счет него иммунитета человек получал полноценное заболевание «моровым поветрием». Статистика весьма красноречивая: каждый пятидесятый пациент, подвергшийся вакцинации, умирал в результате развившейся в его организме оспенной болезни.
Впрочем Екатерину и ее сына такая беда миновала. Специально выписанный в Петербург английский медик Димсдейл осенью 1768 года провел им вариоляцию, спровоцировавшую лишь слабый намек на заболевание оспой, а через неделю это недомогание и вовсе прекратилось. Зато теперь государыня и цесаревич могли не бояться опасной заразы.
В свидетельствах придворных можно обнаружить любопытную подробность, ярко характеризующую Екатерину Вторую. Не исключая, что после прививки у нее разовьется полноценное заболевание, которое повлечет за собой смерть, государыня на этот случай заранее распорядилась держать наготове карету, запряженную хорошими лошадьми, чтобы заморский врач смог быстро уехать, избежав народного самосуда за «убийство» царицы.
Англичанина щедро наградили, — он получил «генеральский» чин действительного статского советника и пожизненную пенсию. А через несколько лет после этого Димсдейла вновь вызвали в Россию. На сей раз ему было высочайше указано привить супругу цесаревича Павла Петровича великую княгиню Марию Федоровну и их двоих детей, внуков императрицы – великих князей Александра Павловича (будущего императора Александра Первого) и Константина Павловича. Эта процедура также завершилась успешно.
В память о столь важном, по ее мнению, событии Екатерина повелела изготовить специальную серебряную медаль. На одной стороне ее был барельеф самой императрицы и надпись «Собою подала пример». А на другой стороне пояснительные слова: «За прививание оспы».
Искусство вариоляции переняли от иностранца российские медики, и вакцинация от оспы стала активно распространяться в петербургских аристократических кругах. Это даже стало в ту пору модным – щеголять друг перед другом, небрежно упомянув в разговоре, что я, мол, тоже оспы теперь не боюсь. К врачам-«прививальщикам» выстраивалась очередь из представителей петербургского высшего света и богатого дворянства. Чуть позже указом императрицы в Петербурге был создан специальный прививочный центр – Оспенный дом.
Именно русские медики делали прививки от оспы младшим детям Павла Петровича. Среди них был и великий князь Николай Павлович – будущий император Николай Первый. Сохранились его вспоминания: «Одновременно с сестрою Анною нам была привита оспа, что по тогдашним временам представлялось событием необычайной важности, как совсем в обиходе незнакомое. Оспа у меня была слабая, у сестры же она была сильнее, но мало оставила следов.»
Прививки от оспы были проведены и всем последующим российским царям. В архивнггых документах сохранилась, например, любопытнная информация, касающаяся такой профилактической процедуры, проведенной будущему императору Александру Третьему лейб-медиком В. Шольцем. Врачу потом выдали щедрую награду «по случаю привития в прошлом 1845 г. оспы Его Высочеству Великому Князю Александру Александровичу». Дворцовое ведомство не забыло отблагодарить и женщину, от чьего ребенка взяли оспенную жидкость для прививки: она получила 25 рублей ассигнациями – очень большую по тем временам сумму.
Государь Александр Третий таким образом от заражения оспой был застрахован. Но его подстерегла иная болезнь. В последний год своей жизни «царь-миротворец» переболел гриппом. И хотя болезнь в конце концов отступила, однако оставила после себя осложнение – стрептококковую пневмонию. Как полагают некоторые исследователи, именно она и стала причиной смерти совсем не старого еще (49 лет) и недавно крепкого мужчины: спровоцировала обострение сильно мучившей государя болезни почек. В сентябре 1894 года «Правительственный вестник» сообщал: «Здоровье Его Величества со времени перенесенной им в прошлом январе тяжелой инфлюэнци не поправилось совершенно, летом же обнаружилась болезнь почек (нефрит)…». 1 ноября самодержец российский скончался.
Советские лидеры эпохи построения социализма с эпидемическими инфекциями лично сталкивались редко. – Благодаря хорошо налаженному медицинскому контролю и системе охраны коммунистических вождей.
Однако на заре советской власти накрывшая в 1918-1919 гг. весь мир эпидемия «испанки» все-таки прорвалась через охранительные рубежи к кремлевской «верхушке». Жертвой эпидемии стал «второй человек» в молодой республике рабочих и крестьян – Председатель ВЦИК Яков Свердлов. Согласно версии, появившейся сразу после смерти, опасную инфекцию он подцепил во время своей поездки на Украину в начале весны 1919-го. Уточняли даже когда и где это произошло: 7 марта, когда Свердлов выступал на одном из заводов в Орле. Организм молодого мужчины (ему не исполнилось еще и 34 лет) не справился с болезнью, и Яков Михайлович скончался 16 марта вскоре после возвращения в Москву. Правда потом версия с «испанкой» показалась кремлевским товарищам чересчур «криминальной», и ее заменили более «героической»: мол, Свердлова погубил легочный туберкулез, которым он заболел, томясь в застенках царских тюрем.
Впрочем у некоторых исследователей по поводу «испанской» истории тоже возникают большие сомнения. Ведь согласно информации, полученной от сотрудников аппарата Председателя ВЦИК, которые сопровождали Якова Михайловича в той поездке, он еще вечером 6 марта, выезжая из Харькова, уже чувствовал какое-то недомогание, похожее по признакам на начинающуюся простуду. Если это была на самом деле «испанка», тогда довольно странно, что Свердлов боролся с ней на протяжении десяти дней: обычно от этой болезни умирали куда быстрее. Более того, имеются свидетельства кремлевских очевидцев, которые утверждают, что глава ВЦИК вроде бы даже успел почти оправиться от недуга: он уже приступил к работе, а буквально за несколько минут до смерти имел короткий разговор с Лениным. То есть летальный исход оказался внезапным и был вызван какими-то иными причинами, но никак не «испанкой».
В качестве возможной такой причины называют порой конфликт, участником которого стал Свердлов при возвращении из Харькова в Москву. На станции Орел, куда прибыл поезд Председателя, выяснилось, что здесь забастовали рабочие железнодорожного депо, которые вместе с семьями оказались на грани голодной смерти. Якобы, Яков Михайлович решил лично уладить ситуацию и отправился на встречу с бастующими. Однако работяги не прониклись пламенными революционными призывами Свердлова, более того, — речь высокопоставленного большевика их еще больше разозлила. В результате толпа набросилась на Председателя ВЦИК с кулаками, нанеся ему сильные побои, последствия которых через несколько дней и привели к смерти.
И вновь – оспа. Этой опаснейшей болезнью однажды заразился «Великий вождь всех народов» товарищ Сталин. Впрочем он еще не был тогда ни «великим вождем», ни Сталиным. «Моровое поветрие» навалилось на Иосифа Джугашвили в детстве, когда ему было всего семь (по другой информации – пять) лет. Сын бедного сапожника смог одолеть болезнь. Однако памятью о ней остались многочисленные мелкие шрамы-оспинки на лице «Отца народов». Их всегда тщательно ретушировали на его растиражированных фотографиях. А художники, рисовавшие парадные портреты Иосифа Виссарионовича, вообще никогда «не замечали» такой дефект. Сам «хозяин» к подобному изъяну своей внешности относился, судя по всему, вполне спокойно. Сохранилось интересное воспоминание на сей счет одного из ближайших соратников вождя Вячеслава Молотова: «Сталин говорил, что, когда он был в сибирской ссылке, тамошние крестьяне его называли в деревне Оська Корявый. Оспинки были на лице, но малозаметные…»
