12 апреля отмечается День войск противовоздушной обороны (ПВО). Он был учрежден в СССР 45 лет назад. О некоторых малоизвестных страницах истории противовоздушного щита Родины и о сегодняшнем дне важной составляющей Воздушно-космических сил «365NEWS» рассказал член президиума Совета ветеранов войск ПВО, экс-начальник зенитных ракетных войск Командования специального назначения (ПВО Москвы, 2007-2009 годы) полковник запаса Сергей Хатылев.
-Сергей Петрович, в войнах, которые сегодня идут в разных «горячих» точках, средства противовоздушной обороны (ПВО) играют немалую роль.
-И эта роль, заметьте, повышается. Хотя и раньше войска ПВО сильно влияли на ход и результаты конфликтов. Например, мало кто помнит, что в 60-е годы по просьбе Китая была создана группа советских войск для организации ПВО Шанхая. И Она свою задачу выполнила. Во Вьетнаме наши системы ПВО сыграли решающую роль.
У нас в стране знаковое событие, положившее конец безнаказанным полетам американских самолетов-разведчиков над СССР, произошло 1 мая 1960 года, когда был сбит американский самолет-шпион U-2, пилотируемый Пауэрсом. Его сбил наш комплекс ПВО С-75. Хотя высота полета U-2 превышала 20 километров. В этом году, кстати, исполняется 60 лет тому противовоздушному бою.
-Для американцев это стало неожиданностью?
-Да, они не думали, что у нас есть средства, способные на такой высоте достать их самолеты. Это был уже 24-й разведывательный полет над СССР. Маршрут был такой: Пакистан – Норвегия. В нашем воздушном пространстве он должен был пройти над двумя объектами — Байконуром и Свердловском (Екатеринбург). На борту был полный набор шпионской аппаратуры.
Но закончилось все тем, что их шпион был сбит. Правда, тогда было потеряно два наших собственных истребителя. Погиб советский летчик. Это случилось из-за того, что не было организовано должное взаимодействие между истребительной авиацией и зенитными ракетными войсками. Однако именно с этого времени началась новая эпоха ПВО.
-Как вообще ПВО развивалась? Какие этапы проходила?
-Я бы обозначил этапы развития так. 1950-1960-е годы – создание щита ПВО. 1960-1980-е годы – испытание боем, когда ПВО сыграли решающую роль во многих военных конфликтах – во Вьетнаме, на Ближнем Востоке. 1980-1990-е – создание супер-ПВО, когда появилась единая система управления. В те годы принят на вооружение самолет дальнего радиолокационного обнаружения А-50 – воздушный командный пункт и летающий радар. Благодаря ему система управления получила новые возможности. Авиация стала наводиться на цели в автоматическом режиме.
-А потом началась перестройка, на Красную площадь сел Матиас Руст, случился 1991-й год…
-Я бы назвал то время – испытание изменой. Курс, который был выбран нашим руководством, привел к развалу ПВО. До того у нас было 7 армий ПВО и Московский округ ПВО. В результате все было сокращено, превратившись в корпуса и районы ПВО. Техники не хватало, вся она устарела, новой не поступало. Поддерживать ее в боеготовом состоянии было очень трудно. Приходилось иногда из трех нерабочих комплексов собирать один рабочий, чтобы поставить его на боевое дежурство.
Только после 2000 года ситуация начала как-то меняться. Пошло активное строительство, появлялись новые комплексы. Толчок в развитии получили истребительная авиация и радиотехнические войска. На передовые позиции в развитии выдвинулась противоракетная составляющая, что стало предвестником создания Воздушно-космической обороны.
И если мы раньше, начиная с 50-х годов, говорили, об организационном создании сектора, зоны или района ПВО, то сейчас мы говорим о целых территориях под защитой ПВО. И не только нашей страны, но, к примеру, и территории Сирии. Встал вопрос о прикрытии системой ПВО приграничных приморских территорий, и конкретно – Северного морского пути.
-То есть в Сирии мы создали мини-модель своей организации ПВО?
-Мы своими системами ПВО над территорией Сирии как бы развернули купол безопасности, выполнив свою мирную миссию по охране воздушного пространства этой страны.
-Как же выполнили, если Израиль периодически наносит ракетные удары по некоторым объектам в Сирии?
-Хитрые израильтяне наносит удары с территории сопредельной страны, или прикрываясь Голанскими высотами. Например, наносят удары, не входя в сирийское воздушное пространство, с территории Ливана. Сирийцы не имеют права их там уничтожать. Нет никаких международных договоров, разрешающих это делать. Вот израильтяне этим и пользуются. Они используют классическую тактику борьбы с системой ПВО. Однако, американцы, либо кто-то другой на сирийскую территорию залетать в открытую все-таки не смеют.
-В этом году была другая нашумевшая ситуация с ПВО – налет запущенных хуситами крылатых ракет и дронов на нефтяные объекты Саудовской Аравии. Саудитов защищали американские комплексы «Patriot», но сделать ничего не смогли. А наша ПВО справилась бы в аналогичной ситуации с налетом такого количества беспилотников?
-Для нас вопрос: справились — не справились – не стоит. Помните, когда в 2018 году примерно такое же число дронов и ракет было запущено со стороны моря на территорию Сирии? Думаю, американцы к этому приложили руку. Мы с этим справились!
Основной ударной силой у нападающих тогда были крылатые ракеты. Несколько из них не взорвались и попали в наши руки. Мы их разобрали до винтика, изучили и сказали: спасибо, товарищи, американцы.
-А почему упали?
-Потому что, во-первых, были применены системы радиоэлектронной борьбы. Ракеты были сбиты с курса, потеряли заданные координаты и удар не нанесли. Во-вторых, более 40% целей сирийские ПВО уничтожили в полете. То есть была доказана эффективность ПВО Сирии, которая создавалась на основе наших российских комплексов.
Террористы периодически атакуют наши базы в Сирии — Хмеймим и Тартус — с помощью беспилотников. И нам приходится подтверждать свои возможности, отражая эти удары.
Мы ведем своевременную разведку, дорабатываем «Панцири», в целом систему ПВО, чтобы маловысотные цели – разведывательные и боевые беспилотники, которые могут действовать не только одиночно, но и роями, стаями, были гарантированно уничтожены.
-Не слишком ли это мелкие цели для таких серьезных систем ПВО? Вот американцы после того, как их комплексы не смогли защитить саудовские нефтяные объекты, заявили, что их Patriot вообще не для этого предназначены. Дескать, это то же самое, что стрелять из пушки по воробьям.
-Да, если бы только атаки этих «воробьев» не привели к сокращению нефтедобычи в Саудовской Аравии на 5,7 млн баррелей в сутки – половину текущего объема добычи.
Свою неготовность к выполнению боевой задачи американцы оправдывали тем, что и в Ираке, и в Саудовской Аравии, у них мало комплексов. Половина из них в ремонте, другая часть не развернута, нет нормальных командных пунктов, не существует единой системы разведки… Дескать, там это все ни к чему, так как противник слишком слабый.
А я думаю, что дело не в том. Это просто наплевательское отношение американцев к противостоящему противнику. Недооценка его. Они не ожидали, что откуда-то может появиться такое количество беспилотников, и их нужно будет обстреливать. Они не были к этому готовы.
-Американские стратегические беспилотники забираются на высоты 18-20 километров и более. Наша ПВО может эффективно бороться с такого типа средствами?
-Конечно. Со времен Пауэрса не разучились. Зона поражения С-300 или С-400 по высотам от 10 метров до 37 километров. К тому же, истребительная авиация на таких высотах может по ним работать – тут проблем нет.
Высотный диапазон применения беспилотных аппаратов очень большой. Приходится учитывать, что разведывательные беспилотники могут применяться как на малых, так и на больших высотах. А вот ударные беспилотники действуют обычно на предельно малых высотах. Чтобы как можно быстрей и точней с малой высоты, не тратя лишнего топлива, сил и средств, сразу нанести удар по целям. У американцев и израильтян такие беспилотники уже приближаются по своим характеристикам к боевым самолетам. Сегодня чисто технологически мы можем уничтожить беспилотник в любом исполнении.
-Что принципиально изменится в нашей ПВО с постановкой на вооружение С-500?
-Этот комплекс может решать несколько задач. Например, обнаружение и уничтожение обычных аэродинамических целей – самолетов и вертолетов, крылатых ракет – всего, что летает в диапазоне до гиперзвуковых скоростей. Но кроме этого, С-500 способен сбивать баллистические цели, причем не только на нисходящем участке траектории полета, но и на всех остальных. Там скорости уже космические – несколько километров в секунду.
Он способен уничтожать цели на высотах почти до 200 километров и на дальности до 600 километров. То есть С-500 способен работать по целям в ближнем космосе. Это уже противокосмическое оружие. В этом комплексе технически применен метод разделения, когда один локатор работает по целям, летящим на максимальных высотах, а другой — по тем, что летят у земли — до 30 километров.
-Американские противоракеты Aegis и THAAD, в том числе те, что разворачивают в Румынии и Польше, тоже, как утверждают, должны уничтожать баллистические ракеты на начальном участке полета?
-Только эти их возможности не подтверждены ни испытаниями, ни боевыми стрельбами. И все же, думаю, США вынудят своих сателлитов на Западе и Востоке закупить эти противоракеты.
-Тут, видимо, главное слово — «закупить»?
-Конечно. Для американцев главное – всучить подороже и рассказывать потом, что облагодетельствовали вас, создав защиту ПРО от России.
Напомню, у нас эшелонированная территориальная многоканальная система противоракетной обороны А-235 с комплексом «Нудоль», ракетами ближнего и дальнего перехвата до тысячи километров создана лишь вокруг Московского промышленного района.
Но с появлением такого комплекса, как С-500, мы сможем говорить о противоракетной обороне целых территорий. А впоследствии, с увеличением выпуска и совершенствованием этих изделий, уже о ПРО страны в целом и создании на этой основе Воздушно-космической обороны всей Российской Федерации.
-У кого-нибудь в мире есть что-либо подобное, или только у нас?
-Только у нас. В целом, говоря о системе ПВО, только у нас она находится в таком состоянии, которого нет ни у кого в мире.
