Российские медики готовятся провести клинические испытания отечественных ингаляционных препаратов для лечения COVID-19. Главный внештатный пульмонолог Минздрава РФ, член-корреспондент РАН Сергей Авдеев рассказал о сложностях в диагностике коронавирусной инфекции, его нетипичном течении и новых подходах в лечении.
Фото: pulmonology-russia.ru
— Сергей Николаевич, нынешняя инфекция, вызванная вирусом SARS-CoV-2, дает до 80 процентов вирусных пневмоний. У каких еще ОРВИ вы встречали подобный высокий процент осложнений на легкие?
– Среди всех известных в нашей стране видов ОРВИ и гриппа такого еще не было.
Высокий показатель по пневмониям был только у вирусов SARS и MERS. Но, поскольку это были локальные вспышки в азиатском регионе и на Ближнем востоке, до нас они почти не дошли, а потому нет большого опыта работы с ними, соответствующей статистики.
– Почему вирус бьет именно по легким?
– Эта инфекция связана с адверсией (отведением) вируса на легочную ткань. Там, в клетках плоского эпителия, выстилающего стенки лёгочных альвеол (они напоминают мешочки, в которых осуществляется газообмен) есть два структурных элемента — один из них — рецептор (АПФ2), другой — вспомогательный белок для проникновения вируса в клетку — протеаза.
– Но ведь в первую очередь болезнь проявляет себя насморком, кашлем. Значит, в верхних дыхательных путях тоже есть клетки, взаимодействующие с вирусом?
– Да, в эпителии носа тоже есть соответствующие клетки. Они немного отличаются от альвеолярных клеток второго типа, но в них тоже имеются рецептор АПФ-2 и протеаза.
– Выступая недавно на собрании отделения медицинских наук в РАН, вы отметили, что пневмония, которая появляется на фоне COVID-19, может иметь бессимптомные формы. Что это значит? Вирус проходит верхние дыхательные пути, спускается вниз и после человек ничего не чувствует?
– У некоторых вообще все от начала до конца проходит бессимптомно. Вирус проник, спустился в легкие, вызвал небольшую пневмонию, и все это — без температуры, без боли в груди, без кашля. Определить его можно было только лабораторным методом при помощи ДНК-тестов или на компьютерной томографии.
– Верно утверждение, что мазок из зева и носа целесообразно брать до 6-7 дня с момента заражения, а дальше искать инфекцию в верхних дыхательных путях бесполезно, поскольку она спускается в легкие?
– Действительно, шанс получить качественный мазок из носоглотки больше в первые дни болезни. Только отсчет идет не от момента заражения, после которого, как известно, от 4 до 14 дней может быть инкубационный период, а от появления первых симптомов. Чем дольше длится болезнь, тем меньше шансы получить положительные результаты при помощи ДНК-теста. Позже имеет смысл делать КТ.
– Чем вы лечите сейчас больных? Появляются ли новые средства для борьбы с COVID-19?
– Самый распространенный препарат — это гидроксихлорохин. Мы используем его как средство против коронавируса, но изначально он является противомалярийным препаратом и препаратом для лечения ревматоидного артрита.
– То есть он не специфичен?
– Сейчас нет ни одного специфичного средства против COVID-19.
– Насколько я знаю, гидроксихлорохин — импортный препарат. А есть интересные предложения от российских фармакологов?
– Несколько лет назад ученые из Екатеринбурга разработали и клинически испытали противовирусный препарат триазаверин. Он был эффективен против целого ряда вирусных инфекций, но что касается COVID-19, опыта использования у нас не было. В начале года большую партию этих таблеток закупил у нас Китай для проведения их клинических испытаний, связанных с борьбой с коронавирусом. Думаю, через 2-3 месяца мы получим от них ответ.
Кстати, создатели триазаверина, которые, вероятно, и сами начали уже его клинические испытания, уже задумались над ингаляционной формой этого препарата.
Она была бы удобней тем, что прокладывала бы самый быстрый путь лекарственному веществу через носоглотку. Нам знаком похожий ингаляционный препарат от гриппа, который действует очень эффективно при первых симптомах заболевания.
– Недавно стало известно о том, что профессором МГУ и Университета Северной Каролины Александром Кабановым создан препарат на основе наночастиц с супероксиддисмутазой, который борется с окислительным процессом в клетках при COVID-19. Активные формы кислорода действительно являются «помощниками» коронавируса?
– Среди различных механизмов повреждения клеток есть свободно-радикальный путь повреждения. Он имеет универсальное значение в патогенезе многих болезней, в том числе патогенезе острого респираторного синдрома, который нередко развивается на фоне COVID-19. Он напрямую поражает все живое: клетки, структуры под клетками. При болезни легких свободно-радикальный путь имеет особо весомое значение. У нас есть антиоксиданты, которые борются с этим процессом, но не настолько сильные. Создаваемый препарат как раз обладает такой силой.
– Есть ли хроническая форма ковида?
– Пока мы об этом не слышали. COVID-19 по-прежнему считается острой респираторной инфекцией.
– Почему тогда у некоторых людей она повторяется?
– Это неподтвержденная информация. Пока данных о повторном заражении коронавирусом не зафиксировано. Случаи «повторного» заражения могут возникать из-за несовершенства лабораторных анализов, на которые сейчас опираются клиницисты.
Представьте себе поступающего в больницу пациента с положительным лабораторным мазком. Человека какое-то время лечат и повторяют тест. И вот результат уже отрицательный. Но где 100-процентная гарантия, что при повторном взятии мазка и определения в нем активного вируса не произошла ошибка? В общем, мы считаем такие случаи той же самой инфекцией.
– С чем связан очень длинный период активности коронавируса после выздоровления пациентов. Я слышала, они могут быть опасны для окружающих до 30 дней?
– Действительно, у некоторых вирусовыделение продолжается в течение месяца после объективного выздоровления. В одной из опубликованных работ указано даже 52 дня. С чем это связано, мы пока не знаем. Поэтому сегодня, выписывая пациентов после лечения от COVID-19, мы напоминаем им о необходимости дополнительной двухнедельной самоизоляции, чтобы минимизировать контакты с людьми.
– Каков процент таких длительных случаев выздоровления?
– Небольшой. Абсолютное большинство не заразно уже через две недели после выздоровления.
– Сейчас настало время распространения клещей. Какова вероятность пересечения коронавируса с энцефалитом и боррелиозом, передаваемых этими членистоногими?
– Теоретически такое наложение одной инфекции на другую возможно, но я не пока не слышал ни одного подобного случая. Пока все погружены исключительно в одну проблему…
Те кто болеет ковидом, должны быть на самоизоляции. Если они находятся там, где могут быть клещи, значит, нарушают условия.
А отдельные случаи заражения энцефалитом, безусловно, есть. Перепутать его с коронавирусом нельзя, поскольку энцефалит не поражает легкие так, как COVID-19, — он дает больше неврологические последствия.
