Вот уже как две недели в Риме работают все музеи. Что происходит в хранилищах мировых сокровищ, как они приспосабливаются к новым условиям и как переживает кризис одна из самых востребованных здесь профессий — экскурсовод — об этом я беседую с Галиной Букаловой, которая 24 года водит русских и немецких туристов по Риму и музею Ватикана.
Галина Букалова — 24 года водит русско- и немецкоязычных туристов по Риму и музею Ватикана.
— Все музеи работают, но билетов в кассе, как это было раньше, купить нельзя — их надо только заказать по интернету или телефону. Таким образом музеи ограничивают количество посетителей и контролируют их.
— Спрос на посещение музеев после самоизоляции — вырос или упал, до музеев ли людям?
— Народ, естественно, изголодался. Итальянцы ходят везде — в музеи Ватикана, Боргезе, Колонна, Дориа Панфилия, Барберини… Вот сейчас, скажем, в Королевском Манеже работает выставка Рафаэля: она открылась за три дня до объявления карантина, поработала три дня и закрылась. И, как только сняли ограничения, я сразу дозвонилась в Манеж, чтобы купить билет — удалось, но только на конец августа. Причём, когда у меня в течении получаса не получилось быстро передать данные для оформления заказа, мне тут же сказали:«Извините, вы не успели зарегистрироваться». И я смогла купить билет только на следующий день.
— Количество посетителей для всех музеях одинакова?
— Нет, конечно. В Колизей каждые 40 минут заходят 15 человек без гида и 4 с гидом. В соборе святого Петра каждые 15-20 минут пускают по 20 человек, и ещё всем измеряют температуру. А в музей Ватикана я могу войти только с десятью.
И если раньше в Сикстинской капелле совсем непросто было с группой подойти к «Страшному суду» Микеланджело (у одного гида было 35-37 человек, а всего — 200), то сейчас я посчитала — посетителей было 19, что значительно меньше, чем персонажей на самой фреске — в «Страшном суде» их более сотни и столько же в «Ветхом заве» на плафоне. С конце девяностых, как я начала работать, такой капеллу я видела первый раз.
— Даже трудно представить что чувствует сейчас профессионал.
— С одной стороны, вроде замечательно — никто тебя не толкает, не дышит в затылок, не надо брать флажок в руки, чтобы группа не теряла тебя из виду. А с другой, понимаешь, что это — катастрофа. В Этрусских музеях — очень востребованных — сейчас ощущение пустоты…
— Как из-за пандемии пострадала ваша профессия? Многие ли ваши коллеги потеряли работу? Как спасаются?
— У меня как у экскурсовода сейчас, можно сказать, почти ничего не происходит. Да, с 15 июня открылось небо, но иностранцев пока нет. Есть русские, которые живут за границей, но они не приезжают в Рим. Но, так как поезда и машины в Италии курсируют, мои итальянские коллеги работают — итальянцы из других городов берут гида. Но далеко не все, ведь у многих упал заработок, и люди на всём теперь экономят. Я работаю с русскими и немецкими туристами, и за все это время у меня была только одна швейцарская пара. Если начнёт народ приезжать, то я буду работать. А если нет…
Эта общая тяжелая ситуация для всех разноязыких экскурсоводов. А ведь это одна из самых самых востребованных здесь профессий — Рим живет за счёт туризма, вина и сыра. Начиная с конца марта по конец октября мы работали практически каждый день по шесть часов и имели хорошего уровня заработок. А сейчас четыре месяца — ничего. До пандемии в Риме было много корейцев, китайцев и вообще азиатских лиц, а сейчас одни европейские. Чтобы заработать, гиды уходят в ZOOM и там проводят экскурсии, но это, понимаете, не то совсем.
— А цены на билеты упали или выросли?
— Они остались в той же ценовой зоне — 21 евро стоит билет в музей Ватикана. В кассе стоил 17 евро, а если заказывали, то нужно было доплатить ещё четыре — выходит 21. Это же музей Ватикана — по аналогии как наш Эрмитаж: там где жили цари, там сейчас музей. Только «царь» — Папа Римский — здесь до сих пор живет. Кстати, до сентября гидам запрещено работать с наушниками и микрофоном. И все мы обязательны быть в масках и перчатках.
— После карантина настолько ужесточился режим? В Москве, на улице, маска — редкость.
— При свободе есть несвобода. Нам сказали: «Мы вам дали свободу — вы можете всюду гулять. Но должны быть в маске». Появилась самоцензура: страх, ты боишься.
Итальянцы помнят ужас первых полутора месяцев. Особенно помнит север Италии, где были страшные цифры и понятно почему. Дело в том, что на севере (от Ломбардии до Пьемонта ) находятся самые крупные ткацкие фабрики, знаменитые во всей Европе, где работает 60 процентов китайских рабочих, причём высоко квалифицированных. Эти рабочие в январе поехали в Китай на китайский Новый год, а когда в начале февраля вернулись, тут то все и началось.
И второе объяснение того, почему именно в Бергамо была самая высокая смертность. Потому что 50 000 футбольных болельщиков из Бергамо — тиффози — отправились в Милан на очень важный футбольный матч. Этого матча в Милане оказалось достаточно: от 50 000 тиффози, вернувшихся в Бергамо, сработал принцип «домино». Ведь Бергамо — богатый город, там много богатых людей, долгожителей, и они умирали целыми семьями. Было страшно включать телевизор.
Дома престарелых вымирали, а там есть дома, как у нас санатории Четвёртого управления. Так что, эти страшные три-четыре месяца научили итальянцев самоизолироваться. Известный итальянский вирусолог Алессандро Миски сказал, что только тогда можно быть уверенным, что мы выходим из пандемии, когда заболевших в стране будут двузначные цифры — скажем 99, но не 100.
— Неужели итальянцы так быстро перевоспитались? А как же национальные черты, что сродни русским — беспечность, жить на авось, хотя не уверена, есть ли в Италии такое понятие — авось?
— "Авось" у итальянцев нет. Но они стали очень дисциплинированными. У нас теперь так: как только я вижу, что ко мне приближается человек, тут же натягиваю маску, которая у меня болтается на шее, и он делает тоже самое.
Или вчера зашла в магазин за продуктами — там не было ни одного человека без маски. На входе сотрудник магазина строго следит — сколько вошло людей и сколько вышло. Без маски — это скорее, исключение. Даже детям одевают маски. Для них специально стали выпускать смешные маски с изображением животных.
То, что сейчас происходит в Москве, с точки зрения итальянцев — неправильно. Я слушаю русское радио: там, например, говорят, что не обязательно носить маску. Итальянцы так не считают.
— А перчатки?
— Перчатки можно в городе не носить. А в магазине — обязательно. Их бесплатно выдают везде, они лежат огромной кучей.
— Что происходит с модной одеждой в стране законодателей мировой моды? Дают ли мерить одежду?
— В перчатках можно взять вещь в примерочную, но там ты должен быть только один. И в магазины пускают в ограниченном количестве: если большой магазин, запускают по 50 человек, а в маленький бутик — пять-семь. Знаете, у итальянцев появилось ощущение опасности.
— Изменила ли пандемия итальянок, модниц, одетых пусть и недорого, но непременно с шиком ?
— Я заметила, что они стали менее улыбчивыми. Мужчины стоят кружочком и что-то обсуждают, а женщины средних лет и старше выглядят весьма озабоченными. Раньше они выглядели более расслабленными, веселыми, а сейчас даже в одежде меньше элегантности.
С модой на карантине было весьма трогательно: зимнюю коллекцию в силу обстоятельств не успели распродать, но хозяева магазинов постоянно меняли витрины. Так они показывали какая будет мода, что будут носить. Я ходила за продуктами мимо четырёх магазинов одежды и наблюдала такую иллюзию надежды, что когда-нибудь мы это купим.
— Что в ресторанах , как они сейчас функционируют? Есть ли ажиотаж?
— Сейчас можно войти в ресторан, но за столиком должно быть не более 4 человек. Расстояние между столиками — полтора метра и работники все врем кричат гостям: «Дистанция!!!»
— Как вы думаете, чего сейчас не хватает в Риме?
— Уверенности в завтрашнем дне. Четыре месяца народ не работает. Лучше всех живут пенсионеры — они прилично получают.
— Что, по-вашему, в Италии значит "приличная пенсия"?
— Прилично получать в месяц от 600 до 1200 евро. Уверенности у людей нет, потому что нет ощущения, будто завтра все кончится. И у меня тоже его нет. На днях ходила к своим итальянским друзьям на день рождения: нас было 5 человек. Меня встречали в масках, и мы сидели друг от друга на расстоянии за большим столом в масках. Только когда сели есть, сняли их.
— А пляжная жизнь? Пляжи в черте Рима, в Остии, как работают?
— Море открылось в начале июня. Нельзя было лежать на лежаках — их не выдавали. Разрешалось только гулять и купаться, но не лежать даже на полотенце. И только сейчас пляжи открылись полноценно — с зонтами, лежаками, но опять же — на расстояние. Я хожу на платный пляж.
Знаете, я очень люблю свою работу и своих туристов, потому что эти люди накопили деньги не на Таиланд и не на Бали, а чтобы приехать в Рим — в этот великий город. Они не богаты, не могут позволить нанять себе индивидуального гида. Но, когда я вхожу в автобус и вижу их, я уже всех люблю и уважаю. Это другие люди, другой взгляд — они хотят знать и видеть. Очень скучаю по ним.
