«Мы живем в закрытом городе, варимся в собственном котле. Сор из избы выносить тут не принято. Рот откроешь, беду на свою голову накликаешь. Считайте, впервые рискнули. Нам не надо глобальных перемен, мы привыкшие к тому, что есть. Просим о малом, хотим, чтобы руководство признали, что мы работаем с «ковидом»». А то, выходит, во всем городе есть инфекция, а мы, видимо, у Христа за пазухой», — с такой просьбой обратились к нам медицинские сотрудники больницы города Железногорска Красноярского края.
О бесправном положении медработников в одном маленьком российском городе – в материале «365NEWS».
Город Железногорск обнесен по периметру колючей проволокой. Проход — через КПП. Вход на закрытую территорию по спецпропуску с фотографией. Причиной тому два градообразующих предприятия — ФГУП «Горно-химический комбинат» и ОАО «Информационные спутниковые системы».
В советское время на работу сюда заманивали грамотных специалистов, предоставляли квартиры с удобствами. Лучшим умам страны создавались комфортные условия проживания: в местных магазинах торговали дефицитными товарами, особое внимание уделялось благоустройству, социальной сфере, криминальная обстановка была спокойная. Со временем полки с дефицитным товаром опустели, а желающих жить в «комфортных» условиях, созданных при Советском Союзе, становилось все меньше.
«Сколько тестов, столько и больных»
Наши собеседники — сотрудники местной клинической больницы №51. Их имена мы не называем.
— У нас здесь свой мирок, государство в государстве. Если все рассказывать, дня не хватит, — начала одна из женщин. — Не станем грузить всеми нашими проблемами, их все равно не решить. Хотим донести только одну ситуацию, в которой мы оказались из-за эпидемии. Вдруг что-то изменится.
Рассказ этих людей — беспросветная мгла. Но люди говорят о проблемах, как о чем-то будничном. Потому что другой жизни не видели.
— Мы работает в КБ №51, стационаре федерального значения. Но федералами себя не ощущаем, — продолжает собеседница. — У нас своя кухня. Мы все знаем, видим, понимаем. Сколько всего не доплачено, удержано за многие годы. Но что-то доказать здесь невозможно. Мы не привыкли кричать о проблемах. Молчим, молчим, потому что нам здесь жить и работать. А работы особой нет, город-то маленький. На весь Железногорск приходится два градообразующих предприятия, стационар и поликлиника. Если из больницы погонят, придется уезжать в Красноярск, здесь житья не дадут. В этом и проблема. Начальники пользуются ситуацией.
Если бы не пандемия, сотрудники больницы так и продолжали бы тянуть врачебную лямку, стиснув зубы, и безропотно выполнять свои обязанности.
Официальную статистика по коронавирусу в Железногорске не самая страшная. Общее число инфицированных по последним данным – 363 человека. Четверо человек скончались. В местных интернет-пабликах, жителей ежедневно информирует по ситуации. Выглядит это так: «За сутки зарегистрирован один пациент. Это неработающий пенсионер. Выздоровевших за сутки нет. Всего излечившихся 193». Казалось бы, ерунда по меркам всеобщего хаоса. Но комментарии под сводками заставляют задуматься: «Сколько тестов, столько и больных».
«Приятнее бояться за деньги, хоть детям что-то купишь»
Вернемся к нашим собеседникам.
— Мы работаем в приемном покое. На весь город – одна больница, поэтому всех пациентов с пневмонией из Железногорска и ближайших населенных пунктов везут к нам. Наше отделение не считается «красной зоной», руководство нам сразу заявили: в приёмном покое «ковида» нет. Это на словах и на бумаге. А на деле именно к нам привозят пациентов с пневмонией, чтобы мы брали у них мазки, делали КТ, — добавляет еще она сотрудница стационара. — Мы пробовали возмутиться, мол, ведь приемный покой не является «грязной зоной», надбавок за риск нам не положено, почему бы пациентов не отправлять сразу в инфекционное отделение, выделенное под ковид? Начальство отмахивается: «Как возили к вам, так и будем возить, продолжайте работать». Помимо пневмонии к нам поступают люди с другими заболеваниями, с травмами, с головокружением, с разными болячками. Их всех обследуют в тех же кабинетах, что и ковидных больных.
— Пациенты с другими заболеваниями понимают, что происходит в больнице?
— Тех, кого по экстренной помощи госпитализируют, сидят у нас в холле приемного покоя, ждут очереди на обследование и округляют глаза, когда фельдшеры со «скорой» заходят через центральных вход в защитных костюмах и привозят кашляющих пациентов. Естественно, люди в шоке. Мы и сами каждый раз хлопаем глазами, когда привозят человека с пневмонией. Пробовали права качать, просили фельдшеров предупреждать о госпитализации больных с подозрением на ковид или контактных, чтобы мы успели «очистить» приемный покой от других пациентов. Нам только рты затыкают. Девчонки-инфекционистки пожимаю плечами, мол, ситуацию не изменишь, все уже смешалось – больные, здоровые, так что смиритесь.
— Защитные костюмы вам выдали?
— С боем выбили. Но мы не носим костюмы постоянно, чтобы не распугать пациентов с другим недугом. Когда «скорая» неожиданно госпитализирует к нам человека с подозрением на «ковид», мы быстренько натягиваем костюмы.
Работникам приемного покоя не положены надбавки за риск. Начальство рассуждает логично: в отделении официально нет ковида, значит нет и стимулирующих.
О том, как медперсонал просил накинуть премии — отдельная песня.
— В начале апреля в больницу стали поступать первые пациенты с подозрениями на коронавирусную инфекцию. Мы у всех брали мазки, — продолжает собеседница. — Через какое-то время робко поинтересовались у руководства: «Как нам это оплатят?». И услышали: «Никак». Ну ладно, мы же не привыкли спорить. Промолчали. С каждой неделей пациентов с ковидом прибавлялось. Мы снова к руководству с протянутой рукой: «Как же так, мы ведь работаем с зараженными?». И услышали: «Что вы себе придумали? Нет у вас инфекции. Просто носите костюмы». А на днях, нам объявили, что тесты медработникам приемного покоя делать не будут. Вероятно, потому что деньги на тесты закончились. Да и пациентам теперь снимки делаем в крайнем случае, только тем, у кого серьезно нарушено дыхание. В городе вспышка, поэтому дано негласное указание – статистику улучшать, КТ не делать.
— Много инфицированных в вашей больницы?
— В инфекции лежит вроде человек сто. Половина пациентов ждут результатов теста, половина — с подтверждённым диагнозом. Нам точную статистику не оглашают. Недавно спросили у заведующей предоставить список подтвержденных больных, нам отказали. Пояснили, что данная информация не для всех.
— Врачи болеют?
— В приемном покое три доктора с подтвержденным «ковидом». В больнице закрыли на карантин отделение неврологии, терапии. Заразны мы или нет – теперь не узнаем. Тесты-то не делают. Если заболеем, все равно работать придется, лишних рук нет.
— Сколько людей работают в приемном покое?
— Медсестры, лаборанты, хирурги, терапевт – 10 человек на смену. Два хирурга и терапевт заразились, просто потому что нереально не подцепить инфекцию в таких условиях.
— Руководству в курсе, что врачи заражаются?
— Конечно. Мы предупредили исполняющего обязанности главврача, что работать некому. И в ответ: «Вы сами, между собой разберитесь, я с вами не в одной лодке».
— Какая у вас средняя зарплата?
— Ставка — 30 тысяч рублей. На нас повесили всех пациентов, каких возможно. Все больные проходят через наше отделение, мы их обследуем. Девчонки волком воют. Но продолжаем работать, хоть и боимся. Как ни цинично звучит, но приятнее бояться за деньги, хотя бы детям что-то купишь, ипотеку заплатишь.
— Вы жаловаться пробовали?
— Девочки из нашего приемного покоя отправляли куда-то письма. Вроде в ФМБФ Москвы и Красноярск. Давно ждем ответа, но дождаться не можем. Может, неправильно написали? Никогда этим не занимались, не знаем, как составить жалобу. Мы ведь медики, а не юристы — законы не знаем, только лечить умеем. Да и кому должны прийти ответы на наши жалобы? Нам или в управление? Если в управление, то все, хана, наверное. Говорим же, закрытый город, своя кухня, здесь, что хотят, то и делают.
На очередной планерке сотрудники стационара снова подняли вопрос заработной плате.
— Нас обнадежили, сказали, что заплатят, только не президентские, а какие-то другие надбавки, — говорит работница больницы. — Но мы об этом слышим уже два месяца. Из руководства на совещание никто не явился, хотя мы звали. А в последнем квитке о зарплате у нас и правда оказалась премия – 739 рублей.
