Новые выборы в Белоруссии состоятся, и провести их придется максимально прозрачно. Поэтому народу нужно продолжать настаивать на своем. Сейчас речь идет только о временном, пусть и на два-три года, но все же недолгом удержании власти силовым путем. У протестующих почти захлопнулось окно «исторической возможности» — взять власть быстро. Генеральный директор Центра развития региональной политики Илья Гращенков рассказал, в чем уникальность ситуации в соседней стране и почему ошибся Лукашенко.
Фото: president.gov.by.
— Илья, чем можно объяснить, что белорусская тема затмила не то что Хабаровск, а вообще любые социальные интересы россиян? С чем связан внезапно возникший политический интерес?
— Белоруссия больше похожа на Россию, чем та же Украина. К тому же нас приучили смотреть «политические сериалы» по ТВ и другим СМИ. Открываем ленту новостей — и видим, что все «важные события» происходят не у нас, а где-то за границей: в Киеве, в Вашингтоне, в Брюсселе, даже в Китае. Поэтому мы очень остро реагируем на любое нарушение «наших интересов» где-то вовне, тогда как внутри страны мы наши интересы практически не отстаиваем. Можно говорить о переносе эмоций, сублимации нашей политической жизни за счет соседей. В России политики мало, и даже когда она появляется, надолго фокус мы не удерживаем. Хабаровские протесты наскучили зрителю, выборы давно не интересны, а вот Белоруссия — это настоящая драма. Есть возможность примерить ситуацию на себя: за кого я в случае похожей ситуации? Кроме того, россияне считают, что они «лучше знают» о том, что происходит в другой стране, так как постоянный информационный фон по Украине и Западу формирует у простого человека «экспертную» точку зрения. Он готов предупреждать об ошибках, фиксировать политическое противостояние, вмешательство запада. Это, конечно, все искажение реальности, но как любая симуляция — она притягивает. Поэтому дети любят играть в компьютерные игры больше, чем жить «реальной жизнью». Это практики т.н. постмедиа – соучастие превратило зрителя в пользователя, активно вовлекаемого в создание художественной реальности, в ее проектирование, содержание и ход развития. Белорусский протест оказался идеальным, так как ментально и духовно мы близки, говорим на одном языке и имеем схожие политические реальности.
— Считается, что есть условная коалиция: Россия, Белоруссия, Сербия. Какие невзгоды могут разлучить наши страны?
— Коалиции нет, зато есть некий «Русский мир», причем извне он кажется более крепким, чем изнутри. Для нас Сербия, Белоруссия, даже некоторые странны «исконного влияния», вроде Сирии, например, это скорее приятное воспоминание о былом могуществе. Тогда как народ этих стран смотрит на Россию как на большого брата, во многом идеализируя и нас самих, и нашу власть. Они по-прежнему видят Советский Союз, чьи цели – это поддержка альтернативной реальности вне Запада, тогда как современная РФ, скорее, отвечает лишь за свои бизнес-интересы. Поэтому эта связка, потихоньку, но распадается. Молодежь уже не помнит про СССР. Для них Россия не может предложить какой-то впечатляющей картинки «общего будущего» или просто перспективной дружбы. Поэтому современная Сербия уже дрейфует в сторону Европы, как и Белоруссия. Не потому, что они русских не любят, как на западе Украины, а потому, что условная Польша или Германия, выглядят гораздо привлекательнее, чем соседний Смоленск или Брянск. Да, рынок сбыта, общие интересы — это есть, но вот культурная экспансия постепенно выдохлась. Все сейчас держится на интересах элит и старшем поколении советских людей. Так что разлучат нас не невзгоды, а просто время, отсутствие у России понятного «образа будущего», в котором есть место и этим странам.
— Что бы вы порекомендовали белорусам в нынешней ситуации?
— Белоруссия хочет простой нормализации. Если президента выбирают, то происходить это должно честно и открыто. Нужно удержать ситуацию от «реставрации», не дать задавить протест. Равно как и сторонникам Лукашенко надо требовать не удержания власти, а консолидироваться вокруг своего лидера, поддержать его политически. Хорошо, что обе стороны избежали кровавого сценария, но и достигнуть мира уже не удастся. Протест не должен превращаться в вечное хождение по улицам, а забастовки — к голоданию семей. Нужно проявить политическую волю, договориться с элитами, госаппаратом, создать параллельную систему органов власти, цель которой будет лишь в одном – новые выборы.
— Не похожа ли ситуация в Белоруссии на цветную революцию?
— Нет. Цветная революция – это переворот, маскируемый участием населения, то есть симуляция. В данном случае это протест общества против нечестных выборов, засидевшихся чиновников, коррупции и семейственности во власти. Это те факторы, которые реально выводят людей на улицу. Многие раздражены, поэтому ощущение, что перемен можно достигнуть просто выйдя из дома – подогрело общество. 26 лет у власти и попытка сохранять ее пожизненно – это плохая идея. Даже если по закону это возможно, то в нравственном плане – это узурпация. Сыновья во власти, наследные принцы, слухи о миллиардах в офшорах, все это раздражает больше, чем хоть и стабильная, но бедная жизнь. Лукашенко предлагает молиться на то, что есть, а люди хотят лучшего, перспектив, образа будущего. На старческом брюзжание «хотите как в Украине» и «могло бы быть хуже», далеко не уедешь. Так что во многом это бунт против «душного» батьки, а не какие-то «оранжевые» технологии.
— В чем ошибка Лукашенко до выборов и сейчас?
— Демократию же придумали не просто так. Это удобнее, чем постоянная смена императоров, в основном насильственным путем. Да и ограничение по срокам — неплохая идея. Все-таки люди устают от несменяемости, да и стареющий лидер всегда «сушит» реальность, становится более осторожным, отдает предпочтения простым решениям, вместо сложных. Все это создает очень душную атмосферу, жить в которой неприятно, даже если прямых рисков она не несет. Лукашенко удалось создать ее во всей архитипичности позднего «совка», с КГБ, политбюро и т.д. И когда он себе нарисовал 82% голосов, это окончательно взорвало общество. Ну, 52-55% еще бы съели, но такой вопиющий плевок в сторону гражданского общества — это уже слишком. Как и зачистка предвыборного поля от всех серьезных конкурентов, двое из которых — в тюрьме, а один в бегах. Люди почувствовали, что Лукашенко напуган, а значит слаб. И решили надавить на него, тем более что к моменту выборов бояться его уже престали, он стал смешон. А смех — первый признак того, что диктатор больше не властен над волей человека. Став смешным, Лукашенко и допустил главную ошибку, решив оставить власть любой ценой. Он вновь хочет стать страшным, но вспять это правило уже не работает.
