Дмитрий Комбаров начинает новую жизнь в самарских «Крыльях Советов» и убеждает Анатолия Самохвалова, что в будущем он будет только прогрессировать.
Как Массимо Каррера перестал тренировать «Спартак», как жестко поговорить с Денисом Глушаковым, какую роль в судьбе «красно-белых» сыграли агенты Марко Трабукки и Тимур Гурцкая. Об этом и многом другом рассказал футболист, беседа с которым началась с темы радостного для всей страны чемпионата мира-2018, перед которым максималист Комбаров закипал изнутри.
К вызову в сборную готов
— Исторический и домашний чемпионат мира 2018 года прошел мимо вас. Вы философски называете это «выбором тренера». Но вряд ли ваши чувства этим ограничились?
— Я максималист, поэтому, конечно, внутри меня все кипело. Я живой человек, и у меня внутри много эмоций и чувств. За свое место я всегда бился в рамках правил нашей игры. Когда я увидел окончательный состав сборной на чемпионат, то очень сильно расстроился. Но я действительно не обсуждаю выбор тренера. Если он посчитал, что так будет лучше, значит, так тому и быть. Надеюсь, у меня еще будет шанс доказать свою пользу в национальной команде. Я всегда готов к вызову тренерского штаба. Я и во время чемпионата мира душой был вместе с ребятами, болел за них, переживал и радовался их успехам как любой наш болельщик.
— Глобального переосмысления не было? Сборная закончилась, скоро и «Спартак»?..
— Надеюсь, что сборная еще не закончилась. А после объявления состава мыслей действительно было много. Главная: футбольная карьера пролетает безумно быстро. Уходить из «Спартака» было тяжело, потому что в той команде я был, по сути, с детства, с шести лет, и провел лучшие годы карьеры. После ухода я переживал, но не зацикливался на этом и постепенно понял, что мне реально нужна новая мотивация, новый вызов. Я принял эту ситуацию, мне есть что доказывать. Мой лучший матч еще впереди.
— Это такой настрой у вас?
— Да, потому что я собираюсь получать удовольствие от футбола. «Спартак» – команда, которая находится под постоянным давлением. А игрок должен стремиться к полному раскрепощению, делать так, как он считает нужным. Это лучше, чем когда тебя загоняют в рамки.
— Федор Кудряшов на днях мне сказал, что для него важно попасть в клуб с топ-задачами. Вам нужнее удовольствие?
— Конечно, без цели удовольствия не получишь. В «Крыльях» ставятся задачи, и я пошел туда для того, чтобы показать себя и вернуться на вершины, на которых я уже бывал. Не исключаю, что вернусь… в какой-нибудь топ-клуб. Возможно, в «Спартак», возможно, в Европе.
— Один человек сказал, что его мечта – «вернуться в «Спартак» в качестве тренера, менеджера».
— Вы про Дениса? Я не исключаю возможности возвращения в качестве игрока. Поэтому в Самаре я хочу стать еще сильнее, чтобы добиться новых побед, новых вершин.
— Для чего?
— В «Спартаке» сделали все верно, дав мне новый глоток воздуха, которым мне сейчас прекрасно дышится. Сейчас я чувствую себя комфортно и раскованно в моей новой команде. «Спартаку» всегда нужен максимум – титулы, трофеи и обязательно чемпионство России. Но смена места деятельности всегда интересна.
Приехали с Денисом на базу и увидели в глазах ребят опустошение
— Как профессионал вы не понимаете, почему стали не нужны «Спартаку» именно в игровом плане?
— Во-первых, у них курс на омоложение. Во-вторых, я пришел к тренеру и спросил, буду ли я получать игровое время. Он мне ответил, что, возможно, игрового времени у меня будет недостаточно и что футболист моего уровня должен играть. Он знает мои амбиции и то, что на лавке я за всю свою карьеру никогда не сидел до этого сезона и сидеть не собираюсь. Хотел сам попроситься в аренду, но некоторые особенности не позволяют это сделать за год до истечения контракта. Сели, поговорили с руководством «Спартака» и сошлись на расторжении соглашения. Расстались тепло и уважительно.
— Спасибо вам сказали?
— Конечно. Мы подписали все бумаги, а на следующий день приехали вместе с Денисом на базу и увидели в глазах ребят опустошение. Интересно, что в Тарасовке не было никакого напряжения, но ребята все ходили поникшие. Мы собрали команду в большом зале, сказали слова благодарности и напутствия. Все были грустные, и на это приятно было смотреть, потому что мы видели, как ребята сопереживают нам. Человеческий фактор. Наверное, команда не хотела, чтобы мы уходили.
— Реально никто не радовался?
— Внутри команды – нет. Я был приятно удивлен и поражен, в какую пустоту погрузилась база в связи с нашим отъездом.
— Какие слова говорили вам игроки «Спартака»?
— На собрании говорили в основном мы. Тренер сказал пару слов. И все они были только позитивные и добрые.
— Как думаете, каким бы Кононов хотел видеть Комбарова, чтобы не мариновать его на лавке? Отдавать пять передач за десять секунд?
— Он не говорил, кто ему нужен конкретно, только рассказал о своей философии игры. За время его работы трансферов особо и не было, значит, нынешний состав «Спартака» подходит ему.
— Но вы смогли бы играть в «Спартаке» Кононова?
— Конечно смог бы.
— Или в такой команде, как «Краснодар» например?
— Легко.
— Получается, вы не прошли главным образом по возрасту?
— Я могу только догадываться, но точно не знаю, какие мысли в голове у тренера или у руководства. Мы разошлись хорошо и красиво.
— Многим непонятно, что такое «Спартак» Кононова. Вы четко осознавали, что хочет от команды тренер?
— Абсолютно четкое понимание как футбола Кононова, так и того, что я в него смог бы играть без проблем. Да и всем известен рисунок команд, в которых он работал. «Спартак» – команда такого уровня, которая требования тренера схватывает налету. Очень ярко это проявилось на турнире в Катаре. Но куда потом все это делось, я не понимаю.
— Догадки есть?
— Думал об этом, но не нашел ответа. Мы все работали на пределе сил.
Тогда надо было бы убирать полкоманды
— После 30 «Спартак» покидают с сожалением или облегчением?
— Я недавно представил, что оказался бы в такой ситуации два-три года назад: для меня это был бы удар. Сейчас отношусь к этому философски. Абсолютно нормально, что люди меняют клубы. Профессия это подразумевает. Футболисты уходят и возвращаются. Сейчас же у меня такой прилив эмоций, которых не было в последнее время в «Спартаке». Конечно, переживания есть, это нормально. У меня хватает сил признать это и принять. Видимо, так должно было случиться, но всё – к лучшему.
— Раскованным вы сейчас почувствовали себя впервые со времен работы с Унаи Эмери?
— Большего доверия тренера, чем при Эмери, я не получал. Он так сильно мне доверял, что на поле я чувствовал себя комфортно и был эффективен. В тот год я забрал все возможные премии, которые только были.
— Эмери вас видел так, как не видит Кононов?
— У каждого тренера свои взгляды, и нет смысла обсуждать, как меня видят другие. Я констатирую факт – при Эмери у меня была свобода действий на поле.
— Вы отлично вписывались в его сумасшедший прессинг.
— Так и было.
— А потом вы сказали, что в том коллективе и той атмосфере Эмери бы не смог работать.
— Он не смог найти общий язык со всеми футболистами и объединить их в единое целое. К сожалению. Это были очень амбициозные люди со своим мнением, которое шло вразрез с требованиями тренера. Эмери не смог управлять этим кораблем в шторм, и наш коллектив рассыпался как карточный домик. Каждый в тот период решал свои задачи.
— Он оскорблял игроков?
— Никогда. Он воспитанный человек и профессиональный тренер. Но мог в жесткой форме указать на ошибки.
— Представляете, где бы был «Спартак» и каким бы игроком были вы, если бы хотя бы еще сезон Эмери удалось поработать в Тарасовке? Смогли бы вы уехать в Европу?
— Представлять можно все что угодно, но историю не перепишешь. А интерес из Европы ко мне был. Я никогда напрямую ни с кем не общался, мои интересы представлял агент, всю информацию получал от него. Мечтать о том, что я перешел бы туда, а потом в «Реал» или «Барселону», можно, но на деле я играю в чемпионате России. А в какой-то момент вроде даже «Бавария» за мной следила.
— Главная проблема Эмери состояла в том, что он не нашел общий язык с игроками или все-таки с генеральным директором Валерием Карпиным?
— Об этом лучше спросить у Валерия Георгиевича. Внутри коллектива напряжение, на поле игры нет, каждый сам за себя — вот такой «Спартак» был в тот момент. И когда начинает давить торсида, давление становится безумным, и, соответственно, руководство принимает решение уволить человека, убрать его.
— Выход был из той ситуации?
— Я думаю, вряд ли.
— Если бы Эмери убрал из команды недовольных?
— Тогда надо было бы убирать полкоманды. Но где тогда эти полкоманды взять? Это же огромные деньги. Это было невозможно.
У Карреры заболело колено, и он перестал нас тренировать
— Правда, что в «Спартаке» общий язык с командой удалось найти только Мурату Якину и Массимо Каррере?
— Насчет Якина не могу ответить однозначно. На мой взгляд, ему не удалось найти со всеми общий язык, но у него были другие сильные стороны. А Каррера первые полгода чемпионского сезона был вообще идеален. Подходил к нам, советовался, спрашивал, как лучше сделать. А потом ситуация поменялась.
— Из-за чего?
— У него заболело колено, и он перестал нас тренировать.
— Смешно.
— Он это так объяснил. Все кардинально изменилось. Идет тренировка, а Массимо весь в телефоне и постоянно кому-то звонит. Мы решили командой собраться и подойти к тренеру. Спрашиваем, может, это мы что-то не то сделали?.. Что происходит? Он ответил, что у него просто болит колено.
— Фигуристы могут запросто предъявить тренеру претензию за недостаточное внимание.
— Я не знаю, как в фигурном катании, по-моему, там сам фигурист может себе тренера выбирать. В футболе совсем другая ситуация.
— Стереотип, что тактика «Спартака» была заслугой тренера Романа Пилипчука, а Каррера отвечал за атмосферу, верный?
— Это не придумано.
— Объяснял вам, как действовать на поле, Пилипчук?
— Объяснял Каррера, но главным тактиком «Спартака» был Пилипчук. Все замены в матчах делались в основном с подсказки Пилипчука, так же, как и все изменения по ходу игры в зависимости от счета, от игрового уклона.
— Он мог бы стать главным тренером?
— Считаю, что да.
— Без Карреры было возможно чемпионство в том сезоне?
— Чемпионство – это совместное достижение тренера и команды. Сочетание упорного труда и везения.
— Массимо – парень, который оказался в нужное время в нужной компании, где было сочетание труда и везения?
— Сто процентов. К сожалению, мы тогда проиграли АЕКу и вылетели из Лиги Европы, из-за чего уволили тренерский штаб Дмитрия Анатольевича Аленичева. Никто не понимал, что делать. Поставили исполняющим обязанности (главного тренера) Массимо, мы две-три игры выиграли, и его решили оставить.
— Когда Карреру назначили, какая у вас была первая реакция?
— Удивления не было. Возможно, это было суперновостью для болельщиков, которые не знают внутренней ситуации, но мы замечали, что вполне может случиться, что Каррера станет главным. Так оно и произошло.
— Действительно в этом деле многое зависело от Марко Трабукки и Тимура Гурцкая?
— Эти люди сыграли огромную роль в карьере Массимо и судьбе «Спартака», это точно. Какую роль – позитивную или негативную – наверное, болельщики могут оценить сами.
Тренер делал жизнь Глушакова не очень сладкой
— Денис Глушаков тремя словами охарактеризовал «Спартак» так: «Скандалы. Интриги. Расследования». Вы с ним согласны?
— В последнее время вокруг клуба было много скандалов. Это известный факт. На этом этапе в какой-то степени можно согласиться с Денисом. «Спартак» – команда, к которой всегда повышенное внимание. Любое действие, слово, поступок футболиста, тренера, руководителя тщательно отслеживаются и детально разбираются. Смыслы строятся исходя из предположений. Думаю, топ-клубы, гранды всегда связаны не только с достижениями, но и с какими-то своими внутренними течениями. Это нормально для такого клуба, как «Спартак». Но это слова Дениса, я не думаю, что всё именно так.
— Для вас с какими тремя словами ассоциируется «Спартак»?
— Дом… Красно-белый дом.
— У Глушакова какое главное качество?
— Ярко выраженный лидер. Он никогда не боялся брать на себя ответственность. Никогда не боялся идти разговаривать от лица команды к тренеру, к руководству, которым всегда высказывал свое мнение.
— Как вы общались с ним в это время, когда на него свалились скандалы как внутри команды, так и в личной жизни?
— В личной истории у него очень непростая ситуация. Я знаю его хорошо. Манера нашего общения с его стороны изменилась, было много вопросов и проблем, которые ему приходилось решать.
— Вы ему свое мнение высказывали?
— Я всегда высказываю своё мнение и всегда его в трудную минуту поддерживаю. Я все говорил Денису открыто, в лицо.
— «Денис, ты не прав»?
— И жесткие вещи иногда ему говорил. Денис для меня в первую очередь друг, поэтому кто, если не я, может вернуть его на землю? Даже в грубой форме. По крайней мере, я так считаю. Я пытался донести до него свои мысли.
— На землю возвращали его, говоря с ним о ситуации в личной жизни?
— И по теме «Спартака», и личной жизни, и в других жизненных ситуациях.
— Его переписка, свидетельствующая о как бы сливе тренера, допустима?
— Я слышал это голосовое сообщение. Когда его вывалили в сеть, то преподнесли это как доказательство того, что Денис сливал тренера. Но даже я не услышал в этом сообщении «Давайте сольем!» или что-то в этом роде. Он просто рассказал кому-то о внутренней ситуации, творящейся в команде. Причем я даже не знаю, кому это сообщение было отправлено. Может быть, другу. Может быть, жене. Если взять каждого из нас, то наверняка, сидя на кухне со своим близким другом или семьей, и не такие вещи многие говорят. Если человек не будет выговаривать кому-то свои проблемы, он рано или поздно сойдет с ума. Повторю: лично я никаких доказательств какого-то слива в этом сообщении не увидел.
— Причиной ссылки Глушакова в молодежный состав вместе с Андреем Ещенко действительно были «лайки» в Instagram?
— Абсолютно не за «лайк» их отправили в дубль. «Лайк» был предлогом. Сами знаете, какая ситуация была на тот момент, между Денисом и тренером разгорался открытый конфликт. И Денис высказывался в сети, и тренер внутри команды делал жизнь Дениса, скажем так, не очень сладкой.
— Каким образом?
— Психологические вещи. Допустим, человек с тобой общается или просто здоровается, и вдруг он начинает не общаться и не здороваться. Это условно, не утверждаю, что это было так.
— Каррера выживал Глушакова из «Спартака»?
— Тренер хотел других отношений в команде, а «лайки» стали поводом. Вот Ещенко попал в эту ситуацию по несчастливой случайности в силу своей беззаботности и распахнутой души. Я даже не уверен, что Ещенко понял контекст того стихотворения, и вообще, читал ли он его. Я сам иногда ставлю «лайк», просто увидев знакомого человека на фотографии и не читая сам пост. А внутри может быть жесть. Возможно, и в случае Ещенко это было так. Что касается Дениса, то я до сих пор не знаю, целенаправленно он лайкал тот пост или нет.
— Вы не пытались Ещенко оправдать?
— Сразу же сели в раздевалке всей командой с мыслью: «Надо что-то делать». Решили, что все подойдем к Каррере и попросим его простить и помиловать ребят. Но только мы приблизились к нему, как он сразу понял, за чем мы пришли. Даже не став нас слушать, Каррера сказал, что этот вопрос не обсуждается и стоит так: «Либо они, либо я».
— Вы верите, что Глушаков вернется в «Спартак»?
— Время покажет.
В 90-е палили из карабина
— Андрей Тихонов пришел в «Крылья» в 30-летнем возрасте, плохо расставшись со «Спартаком», и проиграл еще десять лет. В Самаре вообще хорошая компания подобралась тогда. Сейчас есть ощущение банды, которая способна на многое?
— «Крылья» всегда были играющей командой, Каряка оттуда, Анюков, Колодин там засверкал. В начале «нулевых» у них уже была банда, которая выиграла бронзу чемпионата России. Сегодня у нас отличный коллектив, много молодых ребят, которые не просто слушают подсказы, а стараются улучшаться. Честно, я давно не видел такой молодежи. Все бьются, не жалея себя, идут во все стыки, это радует и обнадеживает.
— Вы прямо в еврокубки собрались.
— Не будем загадывать, но постараемся достигнуть максимального итога. Еврокубки стали бы хорошим результатом.
— Главный тренер «Крыльев» Миодраг Божович вас как использует?
— Слева в защите, как обычно.
— Учитывая практичность Божовича, вашу левую ногу будут использовать по прямому назначению?
— Я могу подстроиться под любой футбол, игру я все-таки понимаю неплохо. Но если будет надо, буду навешивать. Надо обыгрывать – обыграю. Никаких проблем.
— Ваша уверенность – от отца?
— Изначально от родителей. Отец брал нас с братом везде с собой. На футбол, в который он играл сам, в залы, где был тот же футбол с мужиками, на разные праздники, дни рождения. Мы всегда были среди взрослых людей. Это было в девяностые, поэтому и окружение было разным, в основном достойные, уважаемые люди. Мы смотрели на это все изнутри, видели, как старшие ведут себя, и это тоже было в какой-то мере примером для нас. Отсюда и в нас формировалась эта стойкость, которая помогает по сей день. Но основу привили отец и мама. Уверенность приходит с опытом и возрастом. У каждого своя школа жизни, свои достижения и ошибки. Однозначно, что вклад родителей в становление меня как личности огромный.
— Мама тоже человек жесткий?
— Она, конечно, мягче отца. Мама могла долго терпеть наши шалости, даже игнорировала их. Мы хулиганим, она не реагирует. Но когда она взрывалась, то нужно было бежать и прятаться по углам. Наши девяностые вообще своеобразным временем были. То ли 1995-й, то ли 1996 год. Мне восемь или девять лет, и я сажусь за руль S-класса. 140-й. «Кабанчик». Один. До педалей еле достаю. Но мыском дотянулся и поехал. Разогнался где-то до ста километров в час и остановился. У нас тогда не было возможностей иметь такую машину, но друг семьи позволил прокатиться. Пацанов всегда очаровывали машины. Когда были совсем маленькими, сидели на коленях отца и рулили. Как-то поехали по настоящей дороге. То ли я рулил, то ли Кирилл, и вдруг навстречу патрульная машина! Милиция заметила, что маленькие дети авто ведут. Отец смотрит в зеркало и видит, как они разворачиваются и гонят за нами. Мы с Кириллом в прыжке бросаемся на заднее сиденье, а батя надавил на газ.
— Оторвались?
— Еще бы! Из карабина еще мы в детстве палили. В Тверской области, по банкам. Ездили к родственнику, царствие ему небесное, у которого был неплохой арсенал.
— Получается, вам легко было адаптироваться к нашему футболу, к агентам с соответствующими понятиями.
— В любое дело приходится вникать. Автоматически и сразу ничего не дается. Когда мы с Кириллом и отцом окунулись в наш футбол, то поначалу было непонятно, как здесь дела ведутся. А потом постепенно распознали эту систему, ломать которую, может быть, даже бессмысленно, потому что, скорее всего, система сломает тебя.
— Кто-то давил на вас по переходу в некий клуб?
— Никогда и никто. Когда мы переходили из «Динамо» в «Спартак» обратно, мне позвонил сам Карпин Валерий Георгиевич. «Давай встретимся», – сказал. Поехали, выслушали его предложения, после которых у нас не осталось никаких сомнений, что надо переходить. Дело даже не в деньгах, повышение в зарплате было минимальным, а в спортивных амбициях. Мы практически сразу приняли решение возвращаться в «Спартак».
— Кто сейчас оказывает влияние на ваши карьерные планы? Отец? Жена?
— Я сам принимаю решения и несу ответственность за свои поступки. Есть семья, с которой советуюсь, есть родители, брат. Уважаю и ценю близких для меня людей.
[rssless]
По материалам: rsport.ria.ru
[/rssless]
