Чемпион Европы в мужском одиночном катании Дмитрий Алиев рассказал в интервью Андрею Симоненко о пути к главной пока победе в карьере — от детских мучений выбора между лыжным спортом и фигурным катанием до трогательных проводов в родной Академии Санкт-Петербурга, которые вдохновили на триумфальное выступление в Граце, а еще прочитал свои стихи.
Интервью с Дмитрием Алиевым задерживалось — фигурист пошел забирать потерянный накануне вечером в суматохе после церемонии награждения по пути в гостиницу и найденный кем-то потом в автобусе телефон.
— А у меня телефонов два, — улыбнулся чемпион Европы, отвечая на вопрос, как же он провел половину суток без поздравлений. — Потерял я тот, который для связи с родными. Но я им сам позвонил сразу после проката. Пришел в раздевалку и сразу набрал. А на второй телефон пришло очень много всего приятного.
— Вы уже не раз говорили про совмещение в детстве занятий лыжными гонками и фигурным катанием, но не лишним будет в такой момент еще раз рассказать — как же произошел этот выбор?
— Лет в 11-12 меня начали посещать мысли — надо выбирать. Если заниматься спортом серьезно, то надо заниматься чем-то одним, чтобы чего-то достичь. Высот в спорте достичь очень хотел, но не понимал, то ли продолжать в лыжных гонках, то ли в фигурном катании. Очень много ездил на разные просмотры к тренерам по фигурному катанию. Ничего путного не получалось, и в какой-то момент я эти поездки оставил. Лыжи для меня стали приоритетом, а к фигурному катанию стал относиться спокойнее. Приходил на тренировки, катался, но не более того.
— Как выглядел график совмещения?
— Сначала школа, потом в 4 часа дня лыжная тренировка до 17.30, а затем я ехал через замерзшее озеро на каток. Меня отвозили туда на снегоходе. Еще полтора часа на катке — и домой.
— На пресс-конференции вы сказали, что выбор сделала судьба.
— Судьба. Я уже отпустил ситуацию с просмотрами, переключился в основном на лыжи, но на льду просто ради интереса начал пробовать тройные прыжки. И как-то постепенно начало получаться. Риттбергер запрыгал, флип, лутц… Но я все равно значения этому не придавал. Все поменялось кардинально одним звонком от Ольги Григорьевой — это та женщина, которая привела меня в группу к Евгению Владимировичу Рукавицыну.
— Которого вы в тот момент уже знали?
— Да, мне было девять лет, мы тогда с ним в настольный теннис поиграли.
— Он рассказывал, что благодаря этой партии в пинг-понг и обратил на вас внимание.
— Мой первый тренер Максимов Вячеслав Евгеньевич с Евгением Владимировичем меня познакомил. Мы сыграли в теннис, в кольцо я побросал баскетбольный мячик, и на этом расстались. И вот спустя некоторое время судьба распорядилась так, что я к нему приехал на просмотр. Пять или шесть дней я был в Санкт-Петербурге. Никогда до этого не получал на фигурном катании такой нагрузки. Каждый день было два льда, между ними хореография. И я помню, просто «умирал». Но со мной был отец, его друг, который тоже лыжник и специалист по физиотерапии. Он мне делал всякие массажи, процедуры, чтобы я восстанавливался. И в итоге Евгений Владимирович сказал, что берет меня в группу. Сразу же оформили квартиру, отец поставил последнюю подпись — и она оставила меня в Питере заниматься фигурным катанием.
«В прошлом году сдал норматив ГТО по лыжам»
— После того судьбоносного момента сомнения посещали — правильный ли сделал выбор?
— Первое время очень часто. Скучал по лыжам, снились соревнования, картинки в голове всплывали. Даже было так, что я уже занимался в Питере фигурным катанием и при этом искал, где покататься. На базу в Парголово ездил… Все-таки с трехлетнего возраста лыжи были частью моей жизни — каждый день я стоял на лыжах, вся семья у нас лыжники — папа тренер, мама, брат лыжники. Я в этой лыжной атмосфере варился.
— Долго переживали отказ от карьеры в лыжах?
— Период адаптации, когда меня очень тянуло обратно в лыжи, тянулся месяца три. Я даже приехал домой, покатался, поговорил с родителями — и понял, что надо воспользоваться моментом. Вернулся в Санкт-Петербург с новой головой — и даже сам не заметил, как начал прогрессировать. Лыжи постепенно отходили, фигурное катание набрало обороты.
— Сейчас иногда встаете на лыжи?
— В Питере снега нет сейчас (улыбается). Но в прошлом году посчастливилось, на сноуборд встал, купил его даже себе. Горные лыжи попробовал. Никогда этим не занимался, очень понравилось. На беговые лыжи, конечно, тянет, но возможности нет кататься с этим климатом.
— Но прошлой зимой, кажется, получилось.
— Да, я приехал домой и пробежал гонку на ГТО, норматив сдал. С братом побежали — причем он классикой, а я коньком. Брат у меня более опытный, но я его все равно «натянул» (смеется).
— Вопрос упредили — на удовольствие бегаете или все равно на скорость?
— На скорость. Причем бежал вроде немного тогда, но все равно «умер». Мышцы-то другие работают, тем более я еще такой финишер. Но техника осталась.
— За большими соревнованиями время и желание есть следить?
— На какое-то время интерес ушел, но в последнее время смотрю. Буквально несколько недель назад в YouTube наткнулся на соревнования, снова начал следить. Болею в первую очередь за всех наших, конечно, но Йоханнесу Клебо симпатизирую тоже.
— А из наших есть фавориты?
— Есть давняя-давняя моя подруга, мы давно не общаемся, но я следил всегда за ее выступлениями, и, возможно, она за моими тоже следит. Это Юлия Белорукова. Она чуть постарше меня, в свое время мы ездили на одни старты, в Ухте тоже соревновались, часто пересекались и общались.
— Что ж, к фигурному катанию, если можно, вернемся вот на каком, возможно, неприятном моменте. Месяц с небольшим назад прошел Финал Гран-при в Турине, где вы заняли последнее, шестое место. Насколько я знаю, этому была причина — у вас лопнуло лезвие конька перед турниром.
— Я не думаю, что это была причина всему неудачному выступлению, но какую-то роль это сыграло. За два дня до старта на тренировке я делаю тройной лутц, приземляюсь, чувствую, что-то звук не тот. Лезвие сломалось пополам. Решили поставить другое лезвие, но оно было не с теми зубцами, которые мне последнее время делали персонально. Другой формы, для лутца, тулупа и флипа. С новыми зубцами к прыжкам я за одну тренировку вроде приноровился, но кататься и вращаться вообще на них не мог. Но я повторюсь, не всему причина лезвия.
— Но с вращения-то вы упали из-за них.
— Это да, контролировать себя вообще не мог.
— После неудачи в Финале Гран-при буквально через две недели — чемпионат России. Как удалось быстро выкинуть из головы неприятные воспоминания?
— Был сильно расстроен, начал себя ругать сразу после соревнований — конечно, на Финале Гран-при хотел себя по-другому показать. Но на следующий день набрался смелости, решил не «убивать» себя в номере и пошел гулять по Турину. Насладился городом, сделал много классных фотографий — таких, знаете, скрытых, стрит-фото. Вернулся в номер, пересмотрел их — и вместо негатива появился позитив. Не поддался я этой неудаче, не дал ей себя срубить. Поговорили с Евгением Владимировичем, решили — возвращаемся в Питер, меняем лезвия, начинаем спокойно готовиться к чемпионату России. Все сделали, лезвия меня устроили, все сбалансировалось. О Финале Гран-при больше не вспоминал. Но то поражение помогло мне понять, что ситуации бывают разные. Ко всему надо относиться хладнокровно. Всякое бывает, но это не падение, из-за которого надо себя «убивать».
— После победного для вас чемпионата России было тяжело «перевалить» через Новый год? Все-таки праздник, но после него чемпионат Европы на носу, и надо приступить к подготовке.
— Новый год у меня был просто очень классный. Но 3 января я уже был на льду. Не скажу, что в Новый год я наедался, ни оливье, ничего такого не ел. Загадал желание, салатик съел, курочку — и все.
— А бумажку сжечь?
— Обязательно. Причем я не успел ее сжечь вовремя — но все равно кинул ее в бокал с шампанским и выпил. А когда началась подготовка, все пошло довольно тяжело. Набрал после чемпионата России вес, лишних килограмма три-четыре. Понимаю, что сольно прыжки исполняю, но монотонную работу, когда надо катать программы частями, тело не «вывозило». Но я парень такой — надо похудеть, значит похудею. Походил в сауну, справился.
Вторая неделя была более спокойная. Форму набрал, начали катать программы под музыку — но есть ощущение, что все как-то смазано… И я понимаю, что это как раз последствия этого лишнего веса. Решили поехать с моей командой в Новогорск. Там, конечно, было сложно — но я себе сказал, что не буду себя жалеть. Что не получалось, добивал до последнего. На лутцах всю задницу себе отбил. Наверное, Бог увидел эту работу… И те слезы, которые у меня были после выступления — это был выход всего того, что произошло в подготовке за это время.
— Вам в Академии фигурного катания Санкт-Петербурга устроили очень трогательную церемонию проводов.
— Да, у нас была крайняя тренировка перед чемпионатом Европы, я сходил на массаж, а после этого автобус нас должен был отвезти в аэропорт. Я выхожу, идет Татьяна Анатольевна Меньшикова, наш директор, еще люди из нашей команды — и говорят приятные слова. «Дима, ты лучший, мы тебя любим»… Я думаю, как в армию прямо провожают, на войну. А потом в коридор выходим — и там маленькие детишки с плакатами стоят, желают удачи на чемпионате Европы. Очень трогательный действительно был момент. И я уезжал с мыслями — раз так провожают, надо делать.
— Впервые так провожали?
— Думаю, да. Встречали после Олимпийских игр, других турниров. А проводы были очень неожиданными.
— Теперь традиция, наверное, будет.
— Не знаю. Но это было очень приятно. Знаете, не показуха, искренне.
— Сейчас, на второй день после победы, что испытываете — ту же эйфорию, что и вчера, или какие-то иные мысли есть?
— Вчера все как-то плавало. Внутри фонтан был, взрыв, потом допинг-контроль, суета, я и не успел как-то принять это чемпионство. Евгения Владимировича не мог найти, хотя хотелось еще раз обняться, поздравить друг друга. Сегодня проснулся с улыбкой на лице, сразу же увидел сообщение, что еще и телефон мой нашли (улыбается). Сейчас я безумно счастлив. Безумно благодарен своей команде. Мы идем искренним путем. И чистая победа с такими хорошими прокатами — это просто радость.
