Появление новых госбанков в России не ухудшит положения частных игроков, однако применяемые ими стратегии могут изменить ландшафт банковского рынка, считает первый зампред правления, совладелец входящего в топ-20 Совкомбанка Сергей Хотимский. В интервью агентству «Прайм» он оценил состояние банковского сектора в РФ, как на него влияет усиление регулирования со стороны ЦБ и рассказал, какие направления банк будет развивать после присоединения Росевробанка, а также озвучил планы по выходу объединенного банка на IPO.
— Как бы Вы оценили текущее состояние банковского сектора в РФ, остались ли еще какие-то проблемы?
— В целом состояние банковского сектора стабильное, в среднем качество капиталов и активов значительно улучшилось за последние несколько лет. В то же время регулятор имеет некоторое ограничение в скорости разрешения всех оставшихся проблем, поэтому пока остаются банки, испытывающие дефицит капитала, как среди частных игроков, так и среди кредитных организаций с госучастием. Очевидна решительность регулятора в вопросе полной чистки банковской системы, большая часть этого пути уже пройдена. Какие-то отдельные решения могут в ближайшие два-три года довести эту ситуацию до логического конца, когда каждый банк без исключения будет полностью наполнен прозрачным капиталом и активами.
— Как это изменит конкуренция между банками, какие конкурентные модели будут более выигрышными?
— Чистка капитала приводит к консолидации банковской отрасли. Большое количество небольших банков в условиях дефицита капитала не могут направлять собственные инвестиции в строительство и поглощение других предприятий. На рынке не так много банков, которые умеют зарабатывать непосредственно через банковский бизнес. Такие банки становятся естественными магнитом, который постепенно собирает вокруг себя весь банковский сектор. Регулятор продолжает точечно отзывать лицензии, что вносит дополнительное ускорение в этот процесс. Я думаю, что такая тенденция будет продолжаться, и лишь несколько десятков банковских групп продолжат успешно конкурировать между собой на рынке.
— Появление новых госбанков ухудшило участие частных игроков?
— Прекращение деятельности частных банков без реального капитала – позитивный фактор для добропорядочных частных игроков. С другой стороны, клиентам достаточно сложно понять со стороны, какой банк является надежным, поэтому некоторая нервозность существует сейчас на рынке, особенно после того, как заработал фонд консолидации банковского сектора. В то же время, ситуация постепенно стабилизируется, поскольку игроки не ожидают ухода с рынка крупнейших банков. Кроме того, регулятор показал в последнем своем решении по Азиатско-Тихоокеанскому банку, что даже банки среднего размера могут быть поддержаны регулятором, что стабилизует отношение к банковскому сектору со стороны клиентов. Тяжелой остается ситуация на рынке капитала: уже полтора года мы не наблюдаем выпуска субординированных международных бумаг. Мы в свою очередь разместили зимой этого года локальные бумаги, на местном рынке можно найти инвесторов.
— Конкуренция между новыми и старыми госбанками как-то повлияет на кредитные организации с частным капиталом?
— Необходимо говорить отдельно о том, что такое новый Промсвязьбанк, что такое новое «Открытие». Промсвязьбанк – банк специфический, нишевой. Оборонка сегодня и так сосредоточена в госбанках, не так ее много в частных банках. Я думаю, что те частные банки, которые работают с оборонкой, все равно отстоят свои позиции. Основной приток в Промсвязьбанк будет состоять из банков государственных, и сильно на частные банки это не повлияет. «Открытие» — потенциально сильный розничный и корпоративный игрок. Решения, которые он будет предлагать, могут изменить банковский ландшафт.
— Как бы Вы оценили изменения в регулировании банковской деятельности за последние пять лет?
— Я не могу сказать, что банковская система полностью процветает, в то же время, за последние несколько лет она значительно укрепилась. Банк России проводил контрциклические меры в виде ограничений по возможностям роста, увеличения требований к качеству активов, к рисковым коэффициентам и так далее. Последнее серьезное послабление мы видели, когда переходили на Базель III – это снижение нормативов достаточности с 10 до 8%. Все эти меры направлены на то, чтобы подготовить банковскую систему к очередному кризису. В принципе, это свойственно сейчас всем Центробанкам, с 2008 года это общий тренд регуляторов по всему миру. Банк России предпринимает меры с тем, чтобы не повторить кризис 2008 года, и в этой связи ужесточение регулирования в целом является оправданным.
— Можно ли сказать, что на этом фоне произошло увеличение операционных расходов, а банки стали менее гибкими?
— Нет, я бы так не сказал. Банки активно инвестируют в автоматизацию, внедряют новые технологии, которые реально помогают снизить их затраты. Маржинальность российских банков особо не растет, но в то же время я не вижу каких-то «ножниц», которые бы удушающе влияли на банковскую систему. Участники рынка всегда опасаются наступления сложных времен и того, будет ли Банк России контрциклически поддерживать банки, ослаблением регулирования или другими способами. В наш Центробанк надо верить. Во время предыдущих кризисов регулятор шел на серьезные меры по поддержке ликвидности банковского сектора, государство участвовало в программах докапитализации, были послабления по фонду обязательного резервирования, по подходу к реструктуризации, к резервам, валютным переоценкам. На проводимые сейчас регулятором меры можно смотреть как на подушку безопасности, которая может пригодиться. Несмотря на низкий валютный курс и санкционное давление, мы имеем благоприятные внешнеторговые цены, а банковская система в целом находится в благополучном состоянии. Именно поэтому я считаю правильным то, что регулятор создает сейчас такую «подушку».
— Отмечаете ли вы давления регулятора непосредственно на ваш банк?
— «Давление» – в данном случае слово неприменимое. Мы видим не столько давление, сколько четкие сигналы в отношении рисков потребительского кредитования, рисков по определенным сделкам. Положительным моментом является то, что такие меры регулятор объявляет заранее, и у банков есть время подготовиться. Такие меры начинают применяться к активам, которые создаются после определенной даты. Переходные периоды адекватные, поэтому тут давление если и есть, то оно планомерное. Что касается надзора, то есть того, что затрагивает каждый банк индивидуально, мы ведем эффективную кооперацию с Банком России. Получается, что участники рынка не ждут от регуляторов никаких сюрпризов. И регулятор в свою очередь не ждет их от нас, потому что идет ежедневное взаимодействие. Мы видим, что Центробанку недешево обходится переход к такому надзору, поскольку это означает, что фактически во все крупные банки надо на постоянной основе имплементировать своих сотрудников. Но это полезные инвестиции, потому что мы получаем гораздо более предсказуемую и понятную среду.
— Как бы вы оценили намерение ЦБ внести изменения в части залогового кредитования?
— Когда залоги есть, резервы по залогам низкие, но иногда впоследствии расплачиваться с вкладчиками банки не могут, потому что залоги неликвидные, переоцененные и т.д. Очевидно, что тут нужно что-то менять. Однако, в отличие от Базеля III и МФСО 9, где система регулирования действительно основана на статистических данных банков и их моделях, инструкция Банка России по созданию резервов во многом рестриктивна, иногда ей предусматривается создание резервов в 20 и 50% по кредитам, нормально работающим и необесцененным. И в этом смысле залоги помогали банкам. В итоге, главное, чтобы правила игры предсказуемы. Если эти меры будут действовать по вновь выдаваемым кредитам, то банки просто будут учитывать это в своей работе и достаточно быстро приспособятся.
— Позволит ли это в целом решить проблему вывода активов?
— Для того чтобы защитить банковскую систему от вывода активов, Центральный банк должен это делать не через регулирование, а через надзор. Те же залоги действительно снижают риски банков. И если кто-то из участников рынка в свое время злоупотребил залогами, то это не повод наказывать всю финансовую систему. В то же время, пока у регулятора нет альтернативного механизма, нормального мотивированного суждения. Тем не менее, на уровне частных банков новый вывод активов в промышленных объемах уже невозможен. Существуют вопросы слабых активов в некоторых госбанках, это регулятор понимает. В любом случае, роста проблемных активов в банковской системе нет.
— Насколько остро для вашего банка в частности и для банковской системы в целом стоит проблема кредитования связанных сторон?
— У нас она вообще не стоит, поскольку мы просто не кредитуем связанные стороны. Банковский сектор начинал с того, что кредитовали только собственников, сегодня строить банк, который ориентирован на кредитование собственников, просто бессмысленно. Это верный путь к потере лицензии, в лучшем случае это будет означать санацию банка. Кредитуя проекты собственников, банки высасывают депозиты с рынков, искусственно завышают стоимость депозитов.
— Как ужесточение резервированием по сделкам M&A повлияет на рынок?
— Хорошо бы, чтобы этот процесс принял более здоровую форму в виде размещения облигаций. Рынок либо считает, что это умеренный, понятный риск, и, соответственно, эти облигации покупаются. Либо рынок считает, что риск слишком высокий, облигации не приобретаются, и это не очень хороший актив. Главное, чтобы правила игры были известны заранее. Я не думаю, что полностью отказаться от финансирования M&A — хорошая идея, Если такие сделки будут финансироваться рыночными инструментами, а не за счет кредитов, трагедии не будет.
— В последнее время регулятор все чаще высказывает опасения, связанные с необеспеченным потребкредитованием. Считаете ли вы, что рынок действительно перегрет?
— Нет, я не думаю, что рынок перегрет. Регулятор как раз проводит те меры, которые призваны не привести к перегреву. Сами банки заинтересованы в том, чтобы происходил осторожный рост таких кредитов. Сейчас мы наблюдаем исторически самые низкие потери в принципе в кредитовании, поэтому о перегреве рынка я бы говорить не стал. В то же время осторожная профилактика всегда приветствуется.
— Ставки по потребкредитам планируете корректировать в ближайшее время?
— Пока мы не планируем корректировать ставки. Небольшие точечные изменения регулирования и изменение ставок по ОФЗ не сильно влияют на такие кредиты. Если по этому вопросу будут изменения у лидера рынка в лице Сбербанка или в следующем году усилятся розничные позиции банка «Открытие», мы более детально изучим вопрос.
— Регулятор неоднократно отмечал, что снижается доля иностранных инвесторов на рынке ОФЗ. Как это повлияет на российский рынок облигаций, есть ли у него перспективы роста?
— Этот процесс происходит не впервые, и так же быстро, как они уходят с рынка, они могут вернуться на него. На сегодняшний день, наверное, уход из ОФЗ обусловлен не столько вопросом санкций, сколько бюджетным правилом, которое достаточно сильно влияет на ослабление рубля. В целом, инвесторы в ОФЗ считают, что безусловное соблюдение бюджетного правила будет увеличивать инфляцию, инфляция будет увеличивать ставки и при росте ставок ОФЗ могут терять в ценах. Инвесторы считают, что закупать валюту надо тогда, когда курс стабильный. Если государство само играет против национальной валюты, то естественно доверие к бумагам, к их ценам будет ниже. Тут два сценария: либо цены еще снизятся, и ставки опять станут в понимании иностранных инвесторов привлекательными, либо регулятору и правительству придется как-то скорректировать бюджетное правило на постоянной основе. Тогда бы инфляционные опасения снизились, что привело бы к возврату интереса иностранцев к российским облигациям.
— Одним из крупнейших событий для Совкомбанка за последнее время стало присоединение Росевробанка. Как бы Вы оценили эффект от объединения двух банков?
— Завершение процедуры запланировано на 1 ноября этого года, соответствующую работу мы начали 1 мая. Шесть месяцев, в принципе, для таких крупных банков — рекордный срок. Надеемся, что все пойдет по плану, и никаких отступлений от изначального графика не случится. С точки зрения клиентов, это позитивный процесс, поскольку линейка банка расширится
— Планирует ли объединенный банк выходить на IPO?
— На сегодняшний день мы проводим все подготовительные процессы, которые нужны для IPO, в том числе проводим размещение акций в пользу группы инвесторов, которых мы собираемся в дальнейшем привлекать по IPO. Сейчас у нас есть две ключевые задачи: это завершение интеграции Росевробанка и выход нашего продукта «Халва» из инвестиционного режима в режим регулярного зарабатывания прибыли — там все тоже по графику. Как только мы завершим эти два процесса, состояние готовности наступит, скорее всего, во втором квартале следующего года. Дальше все будет зависеть от рынка.
— На какие цели вы планируете направить полученные в ходе IPO средства?
— После присоединения Росевробанка мы получили несколько новых бизнес-направлений, каждое из которых может расти на 20-30% в год. Большой спрос и потенциал роста мы видим практически по всем направлениям. Несмотря на то, что мы являемся одним из банков с одним из самых высоких уровней возврата на капитал, дефицита идей относительно органического роста у нас нет.
— Как на работу банка влияет развитие удаленного обслуживания с применением биометрических данных? Допускаете ли вы размывание клиентской базы?
— Да, конечно. Сегодня этот процесс находится на начальной стадии, но когда процент тех, чья биометрия уже собрана, будет высоким, это изменит качество конкуренции. С одной стороны, это выгодно, потому что мы будем меньше тратить на привлечение клиентов и будем эффективнее с ними взаимодействовать. С другой стороны, это будет оказывать давление на маржу, поскольку для клиента переход из банка в банк станет максимально простым. Когда банки работают тесно с прозрачным капиталом, возникает нормальная конкуренция, у всех есть какой-то понятный ожидаемый уровень возврата на капитал, и все равно какого-то откровенного демпинга мы не на рынке мы не видим. Мы можем нормально функционировать в любых условиях, но главное, чтобы среда менялась постепенно. Мы понимаем, с какой скоростью биометрия будет влиять на рынок, и наши бизнес-планы к этому полностью адаптированы.
— Начали ли предоставлять с ее помощью удаленные услуги или пока только пополняете базу биометрических данных?
— Пока система полностью не заработала, но это вопрос буквально нескольких месяцев. Основная идея биометрии не в том, чтобы банк со своим клиентом взаимодействовал, а чтобы клиенты через удаленную идентификацию получали услуги большого числа банков. Пока мы такого клиентского поведения не видим, но ситуация в ближайшее время изменится.
— Некоторые эксперты оценивают оснащение одного отделения банка необходимым для сбора биометрии оборудованием в 4 миллиона рублей. Насколько реальны такие цифры?
— Цены пониже, конечно, но в любом случае удовольствие недешевое. Процесс этот будет постепенным, но оставаться в стороне нельзя, иначе выпадешь из прогресса. По нашим оценкам, оборудовать одно отделение стоит не более 50 тысяч рублей, одно рабочее место – 10 тысяч рублей.
— Каковы ваши ожидания от участия в Восточном экономическом форуме?
— Этот форум для нас очень важен, так как фокус взаимодействия России с инвесторами смещается в Азию. Мы видим, что у наших японских партнеров интерес к российской экономике существенно выше, чем у европейцев и американцев. Я уверен, что он будет сопровождаться не только знаковыми встречами президента РФ с руководителями других стран, но и конкретными интересными сделками. Россия очень тесно взаимодействует с Китаем, я думаю, что может так сложиться, что через пять-семь лет этот форум станет основным. Может быть, даже более важным, чем Санкт-Петербургский экономический форум.
— Есть ли у Совкомбанка собственная деловая повестка?
— У нас запланированы конкретные встречи и с нашими инвесторами и с потенциальными клиентами в этих странах. Не буду забегать вперед, но я уверен, что приедем обратно не с пустыми руками.
