Число россиян, которые под воздействием телефонных мошенников не только теряют имущество, но сами преступают закон, не уменьшается. Мошенники изобретают все новые методы и способы манипулирования. На днях в одном из регионов суд рассмотрит дело 74-летнего пенсионера, который обвиняется в развращении детей путем переписки в соцсетях. На следствии и суде мужчина пытался доказать, что он не развращал детей, а наоборот ловил педофилов по заданию правоохранительных органов.
Фото: Ruslan Yarocky/URA.RU/Global Look Press
Ни врачи, проводившие судебную психолого-сексолого-психиатрическую экспертизу, ни следователи, которые вели оба дела, не пришли к однозначному выводу: были мошенники или нет. Но что достоверно – совершенно преступление, за которое, по законодательству РФ, нужно нести ответственность.
А экспертное сообщество сегодня в активных поисках ответов на вопросы: как выявить граждан, как предупредить вовлечение граждан в преступную схему.
Обо всем этом – в материале обозревателя «365NEWS».
Из жертвы – в преступники
Я не оправдываю отца, а я хочу понять, что случилось, — молодой человек, сидящий передо мной, искренне недоумевает. Это сын обвиняемого, 74-летнего И.
Итак, его история. В один не прекрасный для семьи день в квартиру, где И. проживал с супругой, ворвались правоохранители. Уложили на пол, забрали орудия преступления — телефон и компьютер. Мужчине задержали по подозрению в развратных действиях в отношении несовершеннолетних, изготовлении и обороте порнографических материалов. Как установило следствие, он посылал через сцосеть развратные картинки, вел переписку с малолетними пользователями. И что интересно, И. особенно не удивился. Уже позже он расскажет про то, что, цитирую: «участвовал в специальной операции под названием «звери в сети», направленной на поиск «интернет-педофилов». При этом якобы не стал сразу сообщать эту информацию, потому что она «под грифом секретно» и он надеялся, что «специальные службы вмешаются и его наградят».
Эту историю надо начать с 2013 года, — говорит сын. — Отец работал шеф-поваром в ресторане . Один из работников кухни был мигрантом, и отец заметил за ним странности (он, мягко говоря, агрессивно отзывался о славянах), поделился со мной. И мы вместе решили написать заявление в ФСБ. Этого работника проверили, установили его связь с террористической группировкой, задержали. Отец считал, что он был все это время агентом ФСБ, ведь его просили выполнять небольшие задания (отслеживать контакты мигранта, его передвижения и т. д.). И вот тогда, кажется, он почувствовал свою значимость. Был прямо вдохновлен! А спустя почти 10 лет ему позвонили люди, представившиеся сотрудниками спецслужб, со словами: «Вы нам уже однажды помогли. Просим вас снова о помощи». То есть у них были данные о том, что произошло в 2013 году, потому он и поверил. А дальше начался особый период в жизни нашей семьи. Папа куда-то ездил, говоря, что выполняет задания. Однажды он сообщил мне, что участвует в операции по поимке помощников контрабандистов черной икры. Для этого он сам на своей машине должен был перевести партию икры из одного конца страны в другой, фиксируя, как его пропускают на разных контрольных постах, как не досматривают и т.д.. Когда он это рассказывал, я воспринял все это как бред. Но дома и правда появилась огромная банка икры. Было несколько историй, когда он умолял дать ему денег на нужды очередной спецоперации, а маму — продать квартиру. Но мы на это не повелись. И вообще почти сразу почувствовали что-то не то, но разубедить его было нереально. Он показывал нам какие-то странные удостоверения (в том числе, что он является журналистом международного журнала полиции), медальки и почетные грамоты от неких ассоциаций спецслужб, называл какие-то громкие имена. После того, как он отдал машину неким людям для «оперативных целей», я очень сильно стал переживать. Но он никого не слушал, говорил о своей уникальности и ценности его «работы». Однажды стал гладить костюм со словами: «Готовлюсь. Скоро меня вызовут в Кремль и наградят». Про то, что у него были поддельные трудовые книжки, и что он брал кредиты, мы узнали уже после ареста.
Следствие установило, что И. вел переписку с несовершеннолетними, отсылал им непристойные картинки. И. частично признал это, но заявил, что большая часть переписок — это не его рук дело. Якобы он позволил «сотрудникам» установить программу, позволяющую удаленно управлять его ноутбуком. Что примечательно, эксперты такую программу действительно нашли. Более того было зафиксировано, что благодаря ей ноутбуком пользовались два человека, находившиеся на расстоянии друг от друга в 100 км. Но выявить конкретного человека, который издалека «заходил» в ноутбук И. оказалось и вовсе не реальным.
Может, он и был ведом мошенниками, а может, и нет, — пояснил в прошлом руководитель отдела полиции, занимавшейся расследованиями мошенничеств. — Установить это очень сложно. И в любом случае преступелние налицо — он посылал картинки? Посылал. Сам это признал.
Экспертиза не выявила у И. склонности к педофилии и никаких психических отклонений. Следствие считает, что версию с «заданиями спецслужб» И. использует, чтобы смягчить себе участь. Но даже если он действительно верил в то, что выполняет спецзадание, неужели он не понимал, что его действия сами по себе преступны? Что могут пострадать (и пострадали) — несовершеннолетние?
В уголовном деле 30-летнего Ивана С. пострадавших нет, но обвинение у него еще более серьезное — попытка совершения теракта (205 УК РФ). 26 августа 2023 года он разбил окно в военкомате и бросил туда бутылку. Был задержан. Ущерб от его действий оценили в 46 тысяч рублей (столько стоило поврежденное окно).
Он совершенно домашний, интеллигентный, — говорит его мама. — Инженер по образованию, работал по специальности. Занимался музыкой. Все у нас было хорошо, пока ему не стали звонить мошенники от имени сотрудников ФСБ. Они, используя патриотические чувства моего сына, такие как любовь к Родине, уважительное отношение к правоохранительным органам, а также индивидуальные особенности (порядочность, конформность, готовность прийти на помощь), предложили ему помочь правоохранительным органам разоблачить преступные действия сотрудников Пункта отбора контратников, которые якобы под видом набора добровольцев в ВС РФ отправляют их в ВСУ. Мошенники убедили его в том, что он действует в составе оперативной группы.
В приговоре отражены показания эксперта-психолога, о том, что он в период с 24 по 26 августа «действовал в рамках узкого коридора, который для него выстроили мошенники», и что он «понимал, что делает все совместно с правоохранительными органами, его контролируют, поддерживают, подсказывают». В деле есть официальная экспертиза. Цитирую ее заключение:
«…В момент начала психологического воздействия и в последующем наблюдались признаки манипулирования подэкспертным, с явлениями запугивания за разглашение ситуации, взывания к его чувству долга и ответственности, подкрепления своих полномочий в виде присылаемых видео- и фотодокументов, подтверждающих эти полномочия. В какой-то момент С. полностью доверился звонившим лицам и безоговорочно выполнял все их требования. Этому способствовали его личные особенности: чувство долга, ответственность, исполнительность, подверженность общепринятым конвенциальным нормам, и в то же время подвластность средовым воздействиям, доверчивость, внушаемость, конформность поведения, зависимость от мнения авторитетных лиц. Недостаточная смелость и решительность, ведомость, недостаточное упорство в отстаивании своих интересов, нуждаемость в поддержке, склонность к панике и растерянности в условиях стресса в сочетании с массированным психологическим воздействием (с признаками манипуляции) привели к полной подчиняемости звонившим ему лицам, ослаблению критичности мышления, полному контролю поведения подэкспертного со стороны неустановленных следствием лиц во время совершения им противоправных действий (он был уверен, что участвует в спецоперации ФСБ и помогает правоохранительным органам в поимке преступников). Таким образом, индивидуально-психологические особенности С., с учетом особенностей криминальной ситуации, оказали существенное влияние на его поведение в исследуемой ситуации и во время инкриминируемого ему деяния.»
Сына судили как идейного, но ведь нет подтверждения тех слов, что он это совершил «с целью дестабилизации деятельности органов власти», — говорит мама. — Дали ему 8 лет с отбыванием первых 2 в тюрьме. Я никоим образом не оправдываю действия граждан, совершивших такие деяния, но наказание должно быть соизмеримо с преступлением. Нельзя смешивать вместе идейных и тех, которые под психологическим давлением ради помощи силовым структурам, из чувства патриотизма, выполняют указания мошенников.
«Состояние, близкое к беспомощности»
Сегодня уже можно констатировать, что чаще всего жертвами мошенников становится подростки и пожилые. Связывают это с психологическими особенностями возраста: и тем, и другим, хочется внимания, заботы, ощущения своей нужности и уникальности. Именно на этом мошенники и играют. Но на чем еще?
Судебный эксперт, доктор психологических наук, профессор Виктор Гульдан за последнее время изучил множество дел о мошенничества.
— Виктор Викторович, жертвами мошенников уже не раз были судьи, прокуроры и ветераны спецслужб. Получается, что ни уровень интеллекта, ни профессиональные навыки не помогают?
— Перечисленные вами качества точно не являются гарантией того, что человек не станет жертвой мошенников. Я бы, пожалуй, в целом не смог выделить общие облигатные признаки потерпевших по делам о телефонном мошенничестве. Что общего, скажем, у певицы Ларисы Долиной, писателя Эдварда Радзинского и прокурора? Но когда я пытался объяснить, что лежит в основе поведения жертв мошенников, то пришел к выводу, что это две вещи: страх и быстрая реакция на инструкции начальства.
— Про первое более-менее понятно. А вот про второе объясните, пожалуйста, что вы имеете в виду?
— Люди исторически привыкли к регулированию их действий извне (со стороны начальства по работе, дирекции ЖЭКа и т. д. и т. п.), к подчинению. Вы спрашиваете: как мог обмануться прокурор или сотрудник спецслужб? Вот именно потому, что он тоже привык подчиняться. Причем, подчиняется он в какой-то степени куда больше, чем кто-то другой.
— А может быть причиной в их случае стала самоуверенность? Допустим, прокурор был четко убежден, что уж его-то никто не сможет или не посмеет обмануть.
— Возможно. Но чаще наоборот, эти люди могут быть с неустойчивой самооценкой, чувствующие свою уязвимость. А если этот (условный) прокурор брал взятки или однажды повел себя непристойным образом?
У всех есть уязвимость.
Другое дело, что не все «ведутся». И так было всегда. Представьте себе картину: цыганки пытаются перегородить дорогу, обращаются ко всем, но большинство проходит мимо, а кто-то обернулся или даже затормозил. Последний продемонстрировал, что он откликаем, что, вполне возможно, он внушаем или подчиняем, что его можно индуцировать. То же происходит во время телефонного звонка. Одни сразу кладут трубку, а другие втягиваются в беседу.
— Если человек в целом чувствует за собой какую-то вину, даже хорошо скрываемую, у него больше рисков стать жертвой — от мошенников до маньяков?
— Да. Потому что у него не сформирована способность сохранить границы. Он уязвим и для императивного, и для сочувственного воздействия.
Одно дело — отдать деньги, имущество, но совсем другое — пойти после этого выполнять преступные задания. Насколько люди отдают отчет себе в своих действиях? Они ведь не могут не понимать, что совершают преступление, что могут навредить себе и другим?
Значительная часть уголовных дел сегодня как раз касается ситуаций, когда сначала обирают до нитки, а потом по тем же механизма патологического индуцирования вынуждают совершать преступные действия — поджоги, взрывы и т.д. И тут уровень интеллекта человека не имеет значения. Доктор наука, которая бросила зеленку в избирательную урну, и малограмотная пенсионерка, которая пыталась поджечь полицейскую машину — они ведь явно отличаются по этому признаку. Мое мнение — они выполняют инструкции, но не отдают себе отчета, находятся в состоянии, близком к беспомощному.
— То есть любую жертву мошенников можно превратить в террориста?
— Зависит от того, чего хотят сами мошенники, какая у них задача. Некоторым ведь и не нужно это, для них главное деньги получить. А есть и другие, изначально нацеленное на то, чтобы заставить человека совершить преступление. У нас нет статистических данных, сколько жертв мошенников отказались от требований совершить поджог, взрыв и т. д.
— Сегодня стали чаще назначить психолого-психиатрическую экспертизу задержанным за подобные акции?
— Да. Такая экспертиза обязательна, если человек совершил преступление под воздействием мошенников. Это нужно для того, чтобы понимать, в каком состоянии он находился.
-Вы сами проводите такие экспертизы. Какая история вас больше всего поразило?
— Женщина, 57 лет. Мошенники заставили отдать все деньги, машины, взять кредиты. Это была двухнедельная непрерывная «атака» — звонили якобы из ФСБ. И под конец они говорят ей: «Мы завершаем операцию. Чтобы вам вернуть все эти деньги, сходите в магазин, купите петарду, ставите в задний проход мужа и подожгите. Это будет сигнал». Она резонно отвечает им: «Муж может не согласиться». Тогда они дают ей указание — все это сделать себе. Что она и сделала. Я про эту историю не так давно рассказывал на круглом столе в Госдуме. Присутствующие были под сильным впечатлением.
— Женщина, которая вставила себе петарду, абсолютно потеряла критическое мышление? Что с ней произошло?
— Вот это самое главное, что нужно понимать. Я это называю патологическим индуцированием. Самое ужасное, что мы не знаем, что с этим делать. Следователи в постановлении ставят вопрос, нуждаются ли эти люди в принудительном лечении. Можете себе такое представить?!
С другой стороны, и эксперты не готовы к этим вещам. Психиатр пишет: «психически здорова». Психолог дает заключение: «не обнаружила внушаемости». И тут нужен совсем другой подход.
— Какой?
— В гражданском кодексе есть понятие «такое состояние». Оно определяется страхом, эмоциональной дезорганизацией, неспособностью прогнозировать возможные последствия и патологическим индуцированием. Вот это понятие психиатры и психологи могли бы прописывать в своем заключении. Писать примерно так: «У неё было такое состояние, которое лишало способности критически мыслить и действовать».
— И что вы предлагаете? Профилактику?
— Профилактика среди населения почти бесполезна. Мошенники используют все новые методы, и обо всем не предупредишь, а потерпевшим, как мы уже убедились, может быть кто угодно независимо от чего.
Нужно идти от другого. У вас в каждом банке есть психологическая служба. Так почему бы каждый раз, когда приходит человек брать миллионы в кредит или забрать последние пятьдесят тысяч со счета, специалисту не выйти и не поговорить с ним? Профессионал сразу поймет, что происходит. Когда я выступил с такой инициативой, в Госдуме сказали: банкам это невыгодно. Сбербанк единственный, который проверяет клиентов, пришедших за деньгами.
— Не могу не спросить про мошенников. Что они испытают в момент, когда обманывают?
Это надо изучать. Поразительная вещь: они все вступают в тесный контакт со своими жертвами. И при этом у них полностью отсутствует эмпатия. Значит, это какой-то особый контакт, про который мы тоже ничего не знаем. Как нужно коммуницировать какое-то время с подростками, со стариками и прочими уязвленными группами, когда знаешь, что будешь обманывать, что подведешь их под статью УК? Сейчас мы делаем большое исследование, надеемся раскрыть особенности личности телефонных мошенников. Разработали оригинальную анкету, с помощью которой соберем максимальное количество данных об обвиняемых по делам о «телефонных мошенничествах» — возраст, пол,образование, социальное положение, аномалии и болезни, судимости и прочее. Надеемся, это поможет.
