На днях Второй Западный окружной военный суд Москвы наконец поставил точку в одном из самых громких уголовных дел последних лет. На скамье подсудимых — боец смешанных единоборств Ламберд Ахъядов, который был признан виновным в убийстве инспектора МАДИ в парке «Зарядье» в канун 2023 года. Суд назначил ему 28 лет лишения свободы, из которых семь лет он проведёт в тюрьме, оставшиеся — в колонии строгого режима. Подробности этого нашумевшего дела — в нашей публикации.
По данным следствия, 31 декабря 2022 года Ахъядов намеревался совершить теракт в центре Москвы. По версии обвинения, его целью было напасть на вооружённого сотрудника правоохранительных органов, завладеть оружием и открыть огонь по мирным гражданам в одном из самых популярных мест столицы. Но на его пути оказался не полицейский, а инспектор Московской административной дорожной инспекции Святослав Серов. Ахъядов нанёс ему более 15 ножевых ранений. Всё произошло рядом с Красной площадью — в считанных сотнях метров от Кремля. Сотрудник МАДИ погиб на месте, несмотря на попытки очевидцев оказать помощь.
Ахъядова удалось задержать по горячим следам. При этом он оказал активное сопротивление, распылил газ, но был обезврежен. Следствие с самого начала рассматривало случившееся как попытку теракта. Представители прокуратуры указывали, что преступление имело чёткие признаки предварительной подготовки: за несколько недель до атаки Ахъядов перевёз всю свою семью в Турцию, где, как утверждало следствие, он находился под идеологическим влиянием представителей запрещённой в России террористической организации ИГ.
Согласно материалам дела, Ахъядов вступил в контакт с радикальными исламистами когда сам находился в Турции. После возвращения в Россию, он заранее выбрал место и примерное время совершения преступления. Во время нападения он кричал «Аллаху Акбар», что в совокупности с остальными данными позволило следствию трактовать преступление как теракт. Более того, против него выступили несколько свидетелей, которые утверждали, что Ахъядов ещё в изоляторе временного содержания хвастался тем, что действовал из террористических побуждений и признавал свою приверженность радикальному исламу.
Однако защита, в лице адвоката Абубакара Манаева, настаивала на другом. Во-первых, по мнению защиты, следствие так и не представило прямых доказательств того, что Ахъядов был связан с террористическими организациями. Все обвинения строились, по их словам, исключительно на предположениях и анонимных показаниях. Во-вторых, адвокаты настаивали, что у их подзащитного на момент преступления имело место серьёзное психическое расстройство.
Сам Ахъядов в суде заявил, что не помнит сам момент нападения и несколько дней до него. По его словам, он «слышал голоса в голове», которые вынуждали его к действию.
— У меня уже два с половиной года голоса в голове, — заявил Ахъядов на судебном заседании. — Я подумал, что это во мне говорит джинн.Когда вернулся в Россию, он вынудил меня это сделать. Я был как в тумане.
Также Ламберд утверждал, что подобное состояние могло быть связано с многочисленными травмами головы, полученными за годы выступлений в профессиональном спорте. Защита просила квалифицировать его действия как убийство, совершённое в состоянии психического расстройства, исключающего осознанное восприятие происходящего, и настаивала на проведении психиатрической экспертизы.
Суд действительно назначал такую экспертизу — причём не одну, а целых две. Первая дала неоднозначные результаты, что заставило назначить повторное стационарное исследование. По результатам второго обследования эксперты пришли к выводу, что Ахъядов полностью вменяем, осознавал характер своих действий и не нуждается в принудительном медицинском лечении. Эти выводы стали ключевыми для окончательной квалификации преступления как теракта и участия в деятельности террористической организации.
Кто такой Ламберд Ахъядов
До того как его имя прозвучало в криминальных сводках и судебных хрониках, Ламберд был известен в спортивной среде как перспективный и жесткий боец смешанных единоборств. Начал он свою профессиональную карьеру ещё в 2013 году и довольно быстро пробился в одну из самых узнаваемых лиг на территории России — Absolute Championship Akhmat (ACA). Также он представлял клуб «Беркут», базирующийся в Чечне.
Ахъядов дрался в полулёгком весе (до 66 кг).В общей сложности он провёл 23 поединка. Статистика, по некоторым данным, — 12 побед, 11 поражений. Последний бой он провёл осенью 2019 года. После этого — тишина. Ни новых боёв, ни объявлений о завершении карьеры. Как позже выяснилось, он уехал в Турцию. Формально — ради восстановления. Но сегодня эту поездку следователи интерпретируют как первый шаг на пути радикализации. По их версии, именно за границей он попал под влияние вербовщиков, связанных с запрещёнными в России террористическими группировками.
Тренеры и знакомые до сих пор не могут поверить, что именно этот человек стал обвиняемым по делу, связанному с терактом.
— Ламберд всегда был спокойным. В зале — сдержанный, в быту — почти незаметный, — рассказывает один из его бывших тренеров. — Но когда он выходил в клетку, превращался в другого человека. На ринге — агрессивный, сильный, цепкий. Однако вне боёв — абсолютно не конфликтный. Никогда не было никаких проблем, ни с дисциплиной, ни с поведением. Я узнал о случившемся из новостей, и просто не поверил. До сих пор в голове не укладывается.
Кто такой Святослав Серов
Святославу было всего 32 года. Он пришёл в МАДИ в 2019-м — не по призванию, не ради карьеры, а просто как нормальный человек, который хочет стабильности, работы, заработка. Те, кто знал его ближе, говорят, что он был из тех, кто не «гнул линию», но всегда старался делать правильно. Пунктуальный, вежливый, сдержанный — он не жаловался ни на холод, ни на усталость, ни на хамство, с которым в этой службе приходится сталкиваться каждый день.
— Он не был героем, — вспоминает один из его коллег. — Но он был настоящим. Честным. Добрым. Он всегда считал, что нужно делать правильно — даже если это не удобно. Даже если другие проходят мимо.
Тот день в парке «Зарядье» был для него дежурным. Обычным. На нём не было даже оружия — потому что инспектор МАДИ не относится к силовым структурам. Он просто выполнял свою работу.
По версии следствия, именно это и сыграло роковую роль: напавший принял его за полицейского и сделал то, что давно, якобы, задумал — жестоко убил. Медики потом признают: выжить при таких ранениях было невозможно.
Приговор
Версия о подготовке теракта, утверждала сторона защиты, не стыкуется с образом жизни, который вёл подзащитный в последние годы.
Тем не менее, суд встал на сторону обвинения. Помимо основной части приговора, суд отклонил все ходатайства защиты о переквалификации статьи и признании психической неустойчивости. Судебная коллегия посчитала, что обвинение представило достаточные доказательства для признания его виновным не просто в убийстве, а в теракте. Гособвинитель заявил, что этот приговор должен стать предостережением для всех, кто намерен применить насилие в политических или религиозных целях. В итоге суд назначил обвиняемому 28 лет лишения свободы.
В свою очередь вдова погибшего инспектора в суде подала иск о компенсации морального вреда. Суд полностью удовлетворил её требования, обязав Ахъядова выплатить семье погибшего более трёх миллионов рублей. Эмоции в зале суда были на пределе — по сообщениям корреспондентов, женщина не смогла дослушать приговор до конца и была вынуждена покинуть помещение.
Сейчас защита готовит апелляцию и надеется на пересмотр дела в Верховном суде. Адвокат Манаев заявил журналистам, что приговор будет оспорен, и подчеркнул, что «в условиях дефицита доказательств такой суровый срок противоречит принципам справедливого суда».
Общественная реакция на приговор оказалась неоднозначной. Часть комментаторов в соцсетях поддержали строгость решения суда, указывая, что в ситуации, когда речь идёт о возможном террористическом акте, любая мягкость может быть воспринята как слабость. Другие высказываются осторожнее: мол, слишком много неясностей, непроверяемые свидетели, обвинение, основанное на косвенных признаках, и отсутствие реального оружия или смертей среди мирных граждан могут свидетельствовать, что дело должно было получить другую квалификацию.
Так или иначе, история с нападением в «Зарядье» стала отражением той юридической и социальной чувствительности, с которой российские суды подходят к делам о терактах. И хотя приговор уже вынесен, его судьба ещё может измениться в апелляционной инстанции. Впереди — новые разбирательства, и, возможно, ещё не один виток общественного резонанса.
