Один из самых титулованных тренеров мира Алексей Евангулов рассказал 365NEWS о том, почему в воду прыгает весь мир, а выигрывают китайцы, объяснил, почему России и Великобритании важно вкладывать деньги в турниры Мировой серии, и предположил, что самая большая проблема двукратного чемпиона мира Тома Дэйли – его муж Дастин.
Китайцы и чемоданы
— Начать традиционно хотелось бы со сравнения: в чем разница нынешнего чемпионата мира и предыдущего, который два года назад был в Будапеште?
— Нынешний во всех отношениях важнее, поскольку он предолимпийский. Я бы даже сказал, что никогда еще вопрос завоевания олимпийских лицензий не был столь острым.
— С чем это связано?
— С тем, что Кубок мира следующего года передвинут с февраля на апрель. Это было сделано в связи с неготовностью японцев ввести в строй прыжковый бассейн, и это плохо для всех. Четыре года назад никто всерьез не переживал по поводу лицензий. Знали, что если не получится выполнить необходимый норматив на мировом первенстве, то в феврале будет Кубок мира, после которого еще есть время отдохнуть, внести в программы какие-то коррективы, выстроить стратегию подготовки. Сейчас календарь прилично нарушен. Ради Кубка мира лидерам придется жертвовать какими-то этапами Мировой серии, а это имеет очень большое значение. Поэтому в наиболее выигрышном положении окажутся те, кто сумеет завоевать лицензии уже в Кванджу.
— Вы придаете этапам Мировой серии такую важность?
— Да, и объясню, почему. Много раз уже говорил: считаю, что страны, которые проводят у себя эти турниры, а это Китай, Россия, Великобритания и Канада, находятся в привилегированном положении, несмотря на то, что инвестируют в Мировую серию громадные деньги. Британская федерация платит порядка трехсот тысяч фунтов стерлингов, насколько мне известно. Это дает нам, во-первых, знаменитые wild cards – возможность заявлять спортсменов на турнир без квалификации. Во-вторых, когда ты постоянно тусуешься в Мировой серии, тебя начинают воспринимать совершенно иначе. Как лидера, как элиту. Выступают ведь всего восемь участников. Соответственно судьи подспудно привыкают к мысли, что на всех крупных соревнованиях эти спортсмены должны быть не ниже первой восьмерки. В Великобритании, где я работаю уже десять лет, меня порой упрекают: мол, зачем платить деньги за то, чтобы проводить у себя Мировую серию? Не лучше ли использовать их на то, чтобы повезти своих спортсменов в какую-то другую страну, обеспечив им максимально комфортные условия? Нет, не лучше. Потому что Мировая серия – это вопрос престижа для страны. И за это нужно платить. А далее как в Библии: дающему да воздастся!
— Что за последние пару лет изменилось в привычном мироустройстве прыжков в воду, где, как известно, выигрывают всегда китайцы, а все остальные с переменным успехом их догоняют? Правда ли, что в Международной федерации плавания (FINA) сложилось своего рода прокитайское лобби, гарантирующее спортсменам этой страны определенную неприкосновенность?
— Абсолютная правда. Когда я 16 лет работал главным тренером сборной команды в России, то всегда пресекал разговоры о том, что китайских прыгунов судят более лояльно, чем остальных. Убеждал своих спортсменов, что нужно стремиться становиться лучше, а не жаловаться на то, что соперникам кто-то помогает. Но сейчас могу открыто сказать: китайские прыжки в воду – это федерация с нелимитированным бюджетом. Ни для кого не секрет: когда китайцы проводят у себя национальные турниры и приглашают на них иностранных судей, то в приглашении пишут: «Приезжайте без чемоданов». Домой этих судей отправляют бизнес-классом, где разрешен провоз двух мест багажа. И люди огромными чемоданами везут из Китая подарки. Знаю арбитров, которые, получив подобные приглашения, ехать в Китай отказывались.
— Международная федерация, получается, знает это и закрывает глаза?
— Не буду утверждать, просто не знаю, как обстоит дело. С другой стороны, если бы у меня были такие деньги, я бы, возможно, делал то же самое. Давайте, не будем лукавить: наш вид спорта субъективен. Поэтому все руководители делают все возможное, чтобы заручиться не столько поддержкой судей, сколько хорошим к себе отношением. Я сам всегда приглашаю на наш национальный чемпионат международных судей – тех, кто потенциально способен оказаться на чемпионатах мира или Олимпийских играх. Стараюсь показать город, познакомить людей с местной кухней, словом, принимаю, как дорогих гостей. Это нормально. Ненормально тратить на это миллионы. И подобную политику Китай даже не считает нужным скрывать. Я своими ушами слышал, как один из больших китайских руководителей выговаривал представителем FINA, что федерация прислала на турнир «не тех» арбитров. Прошлогодняя тренерская конференция FINA проходила в Китае, в это мероприятие тоже было инвестировано порядка двух миллионов долларов.
— Нет ощущения, что в этой дружественной для Китая обстановке сами китайские спортсмены начинают прыгать все хуже и хуже?
— Я очень внимательно слежу за всеми техническими тенденциями и могу сказать, что предыдущее поколение китайских прыгунов в воду было на голову сильнее нынешнего. Гораздо чище, гораздо техничнее. Сейчас судьи прощают им все огрехи и недостатки. С другой стороны, не думаю, что в Китае на это не обращают внимание. Если для большинства стран целью на Олимпийских играх является завоевание медали, то в Китае медалью считается только золото, как это когда-то было в Советском Союзе. Поэтому в Поднебесной страшно не любят страны, представители которых отняли у китайцев олимпийские победы.
Необъявленная война
— Прецендентов ведь за последние двадцать лет по пальцам пересчитать: Дмитрий Саутин с Игорем Лукашиным, Вера Ильина, Юлия Пахалина, американка Лаура Уилкинсон, выигравшая в Сиднее, австралийцы Шанталь Ньюберри и Мэтью Митчам, Илья Захаров, Джек Ло и Крис Мирс – в Рио…
— В том-то и дело, что случаи единичны, но хорошего отношения это не добавляет. Мы в этом году планировали провести в Китае сбор, зная, что там идеальные для прыгунов условия подготовки, заключили договор с бассейном, с муниципальными властями, но за два месяца до выезда нам поступил отказ: мол, из соображений безопасности китайцы не рекомендуют нам к себе приезжать.
Я немедленно пробил свои китайские каналы, благо тренеров из этой страны у меня в Великобритании работает достаточно, и они признались, что в Китае очень болезненно отнеслись к тому, что Том Дейли выиграл на чемпионате мира в Будапеште золото на 10-метровой вышке, и поэтому существует негласное распоряжение не предоставлять потенциальным соперникам возможность готовиться к важным стартам на китайской территории. Так что на сбор мы поехали в Корею. Перед Олимпиадой решил даже не пытаться договориться с китайцами, хотя условия у них действительно самые лучшие.
— В чем это выражается?
— Во всем. Прекрасные сухие залы, прекрасные бассейны с широкими вышками. Сейчас ведь если планируешь взять медаль в синхронных прыжках с вышки, это предполагает необходимость иметь широкие платформы на всех уровнях: метр, три, пять, семь и десять. В России, знаю, так оборудованы бассейны в Пензе, на Круглом озере под Москвой. Все современные бассейны, которые были построены в Великобритании после домашних Олимпийских игр, строились именно по такому принципу – я лично это контролировал. У нас это называется synchro friendly. В Корее широкими делают только пяти- и десятиметровые платформы, в Японии – только «десятку», поскольку в регламенте FINA указано на этот счет, что лишь эта вышка должна иметь ширину, подходящую для синхронных прыжков. А такого глубокого понимания прыжков в воду, как в России или Китае, в этой стране нет.
Я, кстати, четыре года назад перед чемпионатом мира в Казани проводил сбор для своей команды как раз на Круглом. Помню, как Илья Захаров учил моих англичан правильно париться в бане, английские тренеры пристально наблюдали за тем, что и как российская команда делает в зале, а русские ребята удивлялись тому, насколько позитивная у нас в команде обстановка. В России все-таки превалирует более негативный настрой.
Африканская самоучка
— Как много лет вы добивались подобного настроя в команде?
— Я сам у них этому учился. Тому, что любые замечания должны напоминать сэндвич, где критике отводится тоненькая прослойка между двумя толстыми кусками хлеба. Даже если спортсмен ляпнется на воду плашмя, тренер ему скажет: «Слушай, ты так классно на трамплин наскочил, так классно все сделал в воздухе… Раскрылся немножко рановато, но это поправимо».
Из того, что реально привнес я, отметил бы стратегическую подготовку. До моего приезда в страну англичане вообще не задумывались о такой вещи, как периодизация тренировок, планирование годичного или четырехгодичного цикла. Мало кто из прыгунов работал в зале, где у русских всегда строилась вся техническая работа.
— Еще вы приняли активное участие в том, чтобы в тренерском штабе Великобритании появилась Джейн Фигуэйредо – тренер, сделавшая олимпийскими чемпионками Веру Ильину и Юлию Пахалину, и двукратным чемпионом мира – Томаса Дейли. Джейн – ваша поддержка и опора, или же тренер, с которым в силу многочисленных заслуг вы просто вынуждены считаться?
— Однозначно первое. Мне очень нравилось работать с Джейн в российской сборной, нравится и сейчас. Считаю, что Олег Зайцев, который возглавил сборную России после моего отъезда, сделал большую ошибку, что отстранил Джейн от подготовки российских спортсменов. Она очень надежный и сильный тренер. Поэтому как только у меня в 2013 году появилась возможность пригласить ее в Великобританию, я не задумываясь это сделал.
— Неужели вы сами, работая в России, никогда не смотрели на Фигуэйредо как на выскочку-самоучку?
— Так она и сама не скрывала того, что самоучка, и что тренером экстра-класса ее сделали Ильина и Пахалина. Именно они всему ее научили, поскольку попали в ее руки с идеальной техникой и идеальной хореографической подготовкой. Ильина, Пахалина и Ира Лашко были тройкой спортсменок, рядом с которыми по выучке и мастерству я бы не поставил рядом никого из китайцев. И тут Джейн, которая родилась в самой обычной семье в Зимбабве и уехала оттуда со всей семьей в США, когда к власти пришел Нельсон Мандела. Что она знала о прыжках в воду? Тому, чему учат в американских университетах?
Заслуга Джейн в том, что она совершенно фантастически умеет впитывать и обрабатывать информацию. Сейчас же она – профессионал высочайшего класса, с которым у меня нет и не может быть никаких проблем. Тем более что в этом отношении я закаленный товарищ. Сам впервые возглавил сборную, когда толком не имел ни знаний, ни навыков, а там работали такие мастодонты тренерского цеха, как Николай Мамин, Владимир Рулев, Таня Стародубцева. Все – талантливейшие люди, но очень тяжелые по характеру. С Джейн в этом плане легко – она необычайно харизматична. Знаю, что к ней на сбор приезжали украинские тренеры со своими спортсменами, вернулись потрясенные: вы обращали внимание на то, что Джейн никогда не сидит на тренировке, все время на ногах?
— Помню только, как она приехала со сломанной ногой на чемпионат мира и гоняла на скутере.
— Вот-вот. Кто-то из наших тренеров однажды попытался пододвинуть ей кресло в бассейне, так она вообще не поняла, зачем человек это делает. Сгусток энергии.
Суррогатная семья и электростальская мафия
— С переходом к Фигуэйредо у Тома Дейли словно открылось второе дыхание. Во всяком случае чемпионат мира в Будапеште он выиграл совершенно блистательно.
— Я бы не сказал, что у Тома наблюдался какой-то серьезный спад. Скорее, в его жизни появился фактор, который сильно на него влияет, и с этим приходится считаться. Это – его семья. В то время как сам Том всегда являлся для окружающих источником позитива, его муж Дастин – человек тяжелый и достаточно высокомерный. Он личность творческая, один из его сценариев получил Оскара, сейчас Дастин пишет книгу. К тому же он чуть ли не вдвое старше Тома и имеет на него большое влияние, чтобы не сказать – подавляет. Не так давно суррогатная мать родила этой паре ребенка, после Олимпиады в Токио, насколько мне известно, они планируют еще одного. Причем Том и Дастин попросили не сообщать им, чьей именно спермой было произведено оплодотворение. Вот в такой обстановке нам с Джейн приходится работать. Приходится постоянно лавировать, сглаживать углы и шероховатости, все это создает определенные проблемы.
— Четыре года назад мы с вами разговаривали о возможном возвращении в Россию. Насколько эта тема актуальна сейчас?
— Стала еще более актуальной. Мне 65, а в Англии это пенсионный возраст. Это значит, что в любой момент мне могут устроить торт, цветы и оркестр.
— А как же контракт?
— Он заканчивается сразу после Игр в Токио. Есть, конечно, вероятность, что в случае очень удачного выступления контракт со мной будет продлен, но столь же велика вероятность, что работу мне не предложат. При этом нормальную пенсию я в этой стране себе не наработал, так что рассчитывать на безбедное существование, оставаясь в Англии, мне не приходится. Да и не собираюсь, собственно, становиться пенсионером. За годы работы в Англии приобрел столько знаний, что мог бы дать российскому спорту очень многое. Пока я работал в России, мне не приходилось учить тренеров технике работы, скорее, я сам у них учился. Переехав в Англию, столкнулся с тем, что местные лицензированные специалисты вообще не имеют представления ни о методике тренировки, ни о физиологии, адаптации, биомеханике. Не было ни одного человека, который бы имел профильное образование. Там все просто: прошел двухнедельные курсы, получил лицензию, и ты – тренер. Прыгал ли когда-нибудь сам, вообще не имеет значения.
— Зато теперь благодаря вам Великобритания имеет команду, которая претендует… На сколько медалей вы претендуете на Играх в Токио?
— В плане у нас две медали, но не расстроюсь, если будет больше. В Рио мы планировали одну, а получилось три.
— Если контракт с вами не будет продлен, в качестве кого вы планируете вернуться в Россию?
— Я уже разговаривал с нынешним главным тренером российской сборной Светланой Моисеевой, с которой мы – одна мафия, оба из Электростали, к тому же Света много лет тренировалась у моего папы, и сказал ей, что никоим образом не претендую на ее место. Скорее, хотел бы заняться тем, что в советские времена вменялось гостренеру – была такая должность в федерации. Развивать прыжки в регионах, ездить по стране, учить специалистов, брать на заметку талантливых детей. Сейчас вся эта нагрузка лежит на главном тренере, а это невозможно реализовать.
— В свое время вы разработали систему отбора, которой, знаю, очень гордились. Если бы отбор в российскую сборную в этом году осуществляли вы, выбор спортсменов остался бы таким же?
— Давайте немного изменим формулировку, чтобы не переходить этические границы. Скажу о том, как бы организовал отбор я.
— И как же?
— По принципу, который существует у меня в Англии и который здесь принято называть Football Management.
— Не уверена, что поняла аналогию.
— Все очень просто. Футбольный тренер ведь всегда имеет право в любой момент произвести на поле замену. Так и здесь. Те, кто стал победителем на национальном первенстве, попадают в команду по спортивному принципу. А вот условных «вторых» определяю я сам. Все-таки национальный чемпионат проводится за два месяца до главного старта, случится за это время может многое, поэтому главный тренер должен иметь право произвести замены по собственному усмотрению.
Лашко vs Захаров и арахисовое масло
— В вашей тренерской карьере случалась ситуация, когда из трех равноценных спортсменок нужно было выбрать двух для синхронного дуэта, и вы принесли в жертву Ирину Лашко, лишив ее тем самым олимпийской медали. Не напоминает ли это нынешнюю ситуацию, когда ослабленного травмой Илью Захарова оставили за бортом, а его место в дуэте с Евгением Кузнецовым занял Никита Шлейхер? И боялись ли вы, что ставка не оправдает себя?
— Конечно, боялся. Но при этом понимал: если возьму Иру Лашко и Юлю Пахалину, которые за два года до Игр в Сиднее стали чемпионками мира, то обеспечу команде гарантированную олимпийскую медаль, поскольку Ира – стабильнейший, в высшей степени надежный человек. Но медаль вряд ли будет золотой, потому что Лашко не делает три с половиной оборота вперед – делает только 2,5. Разница в коэффициенте сложности этих прыжков слишком велика, чтобы бороться с китаянками — составляет 0,7. Поэтому я и пошел на риск, поставив в пару к Пахалиной Веру Ильину. И они выиграли золотые медали.
Насколько хорош после травмы Илья Захаров, я просто не знаю. Кузнецова и Шлейхера видел, но до уровня прежних выступлений Евгения с Ильей они пока не дошли. Прежняя пара гарантированно попадала в тройку любых соревнований. Что в Никите хорошо, он непрерывно растет. Вполне допускаю, что через год он будет претендовать на то, чтобы выступать в синхроне на Олимпиаде. Но нынешний дуэт я бы в тройку не поставил.
— Корейские реалии, с которыми пришлось столкнуться в Кванджу, доставляют вам неудобства?
— Не то слово. Я даже на сбор брал своего диетолога, потому что даже в пятизвездочном отеле при огромном выборе еды на шведском столе мы не могли нормально питаться. Корейская кухня – самая неприемлемая для европейца. Для нашей команды вопрос стоит особенно остро: у нас есть девочка, у которой сильнейшая аллергия на любые орехи. Корейцы же готовят исключительно на арахисовом масле. Поэтому здесь, в Кванджу, приходится готовить ей еду отдельно.
— Иными словами, чемпионат в Кванджу нужно просто пережить?
— В каком-то смысле, да.
[rssless]
По материалам: rsport.ria.ru
[/rssless]
