Ты привыкла есть на скатерти и пользоваться за обедом тремя приборами, а твой бойфренд хватает пальцами из банки шпроты и вытирает руки о штаны. Или наоборот: ты человек простой, без реверансов, и вдруг втюрилась в парня, который при появлении любой женщины встает из-за стола и торчит вежливым столбом к изумлению всех ваших родственников, которые у себя на шахте таких чудиков не видали. Что делать, если вы такие разные, но хотите быть вместе — размышляла колумнист Cosmo Маша Норрис.
«Возвращаюсь домой — а он просверлил дырки в новой плитке в ванной комнате и веревку натянул! Говорит, белье сушить будем. Я говорю, какое белье на веревке, с ума сошел?! У меня же машина стиральная со встроенной сушкой! Ты же мне всю ванную изуродовал, дебил…».
Подруга вышла замуж. Парень у нее был энергичный, хозяйственный — даже слишком хозяйственный и энергичный, если учесть, что привычки в быту у них оказались совершенно разные. Пока они ходили по барам и жарили шашлыки на берегу лесного озера, различие это в глаза не бросалось. Они имели хорошее образование — она в пятом поколении, он во втором — схожее отношение к жизни и любовь. Казалось бы, что могло пойти не так?
Ребята оформили ипотеку, сделали в новой квартире ремонт и принялись вить гнездо.
Тут надо пояснить: молодой муж подругу обожал. Поэтому как-то утром, буквально через неделю после того, как они въехали в новый дом, зашел с дрелью в их роскошную ванную комнату (кофейного цвета плитка, пушистые полотенца сливочного цвета, такой же светлый коврик с ворсом, в котором утопала босая нога) и просверлил две не слишком аккуратные дырочки на уровне держателя для шторки, закрепив между ними дешевую бельевую веревку.
«А как же ты собиралась белье сушить?» — спросил он недоуменно, когда подруга сгоряча обозвала его дебилом и села на кухне рыдать.
Выяснилось, что про существование стиральных машин со встроенной сушкой он не догадывался, как не догадывался и о наличии раскладных держателей для белья — из тех, что между стирками складываются и убираются в шкаф. В его семье испокон веков сушили белье на веревках над ванной и на балконе.
Дальше — больше. У подруги семья была довольно богатая, чопорная, с церемониями и ритуалами. Она с детства привыкла завтракать вместе с родителями за красиво накрытым столом — они специально вставали рано, чтобы провести вместе как минимум полчаса, обсуждая планы на день. Потом она какое-то время жила одна, но представление, что семейная жизнь — это неспешные совместные посиделки с едой, никуда из ее подсознания не делись. А вот в семье ее мужа каждый был сам за себя: встал, схватил из холодильника что попалось, сунул в рот и побежал, жуя на ходу. Скорей, скорей, пока не отняли.
И теперь каждый из них действовал, исходя из своих привычек: одна расставляла на столе посуду и заваривала чай в красивом чайнике, второй стремительно нырял в ванную, откуда появлялся на три минуты, чтобы стоя хлебнуть растворимый кофе и унестись по делам. Страшно обижая этим жену.
«Да какой смысл брать тарелку, только лишнее мытье потом!» — вспылил он однажды, когда супруга в очередной раз возмущалась тем, что он режет колбасу прямо на мраморной столешнице и там же сооружает многоярусный бутерброд вместо того, чтобы чинно усесться рядышком и откушать с фарфора.
Жена бросила тарелку на пол, но объяснить внятно, чем есть с тарелки лучше, чем на ходу похватать куски колбасы и убежать на работу, не смогла.
Она, в свою очередь, обижала его тем, что не давала по вечерам есть в кровати, пялясь в телевизор. А ведь в его семье все мужики именно это по вечерам и делали. Получалось, что она его ущемляет — и, спрашивается, за что? Небось потому, что разлюбила.
Он же не знал, что в ее детстве родители запрещали ей даже присаживаться на кровать, не то что валяться на ней. В ее представлении кровать была только для сна. Ну, еще для секса. Но не для еды же! Вон кресло — садись в него и грызи свои козинаки с пивом!
При этом жена, если была в хорошем настроении, начинала дома свистеть. Свистеть!!! Тут уже муж взвивался — из детства он вынес, что нет приметы хуже. Его прямо корежить начинало, стоило раздаться свисту.
«Не свисти!» — говорил он. — «Денег же не будет! Ты еще ведро пустое возьми и ходи с ним!»
И хорошее настроение жены тут же превращалось в плохое.
«Какое ведро?! Ты бредишь?» — спрашивала она.
В ее воспитание народные приметы не входили.
Каждый считал вынесенные из детства привычки единственно верными и про себя изумлялся, почему второй ведет себя так неадекватно.
Может быть, они бы даже развелись, если бы в процессе не родили двоих детей и не отправились однажды навещать его родственников в деревню. Там-то и и выяснилось, что-то, что подруга считала личными странностями ее супруга и с чем боролась — абсолютная норма для его среды.
И тогда — тогда они впервые заговорили друг с другом о своем детстве. Как-то так вышло, что никогда раньше эта тема не всплывала. Он своей семьи стеснялся, она была от природы скрытной. И тут они наконец обсудили это все. Поговорили о том, какие были в семье привычки, какими были родители. Не сказать, чтобы их быт моментально наладился — но они начали куда лучше друг друга понимать.
Это большая, надо заметить, редкость — когда люди в паре готовы друг с другом говорить и слушать.
Спустя десять лет брака он сказал: «Прости, я был дурак, что запрещал тебе свистеть».
Она ответила: «Да ладно. Я уже привыкла свистеть про себя».
Он научил ее валяться в кровати в ботинках, если захочется, и не мучаться чувством вины. Она приучила его к сложным блюдам и красивой сервировке.
В этот раз сказка о принцессе и свинопасе кончилась хорошо.
