После нескольких месяцев споров Европейский союз утвердил на неделе. 19-й пакет антироссийских санкций. Его главной особенностью, как отметили в Еврокомиссии, стал первый прямой удар по по газовой отрасли нашей страны. Теперь Брюссель намерен полностью отказаться от импорта российского сжиженного природного газа: для краткосрочных контрактов — уже с апреля 2026-го, для долгосрочных — с января 2027 года. По словам российских экспертов, тем самым Европа, по сути, перекрывает для себя один из своих последних стабильных энергетических каналов. Что это значит для России, и кто в итоге окажется проигравшей стороной?
© IMAGO/Zoonar.com/Maksym Yemelyan/ www.imago-images.de/Global Look Press
тестовый баннер под заглавное изображение
После длительных согласований Евросоюз всё-таки выпустил в свет 19-й пакет антироссийских санкций. В него вошли ограничения против банков, судов «теневого флота», криптовалютных платформ, а главное — впервые сформулированы меры в отношении газового сектора. С апреля 2026 года Европа перестанет закупать российский сжиженный природный газ (СПГ) по краткосрочным контрактам, а с января 2027-го — и по долгосрочным. Председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен прямо заявила, что «впервые мы наносим удар по газовому сектору». По ее словам, этот шаг стал ключевым отличием нового пакета от всех предыдущих.
Российские эксперты отмечают, что решение выглядит скорее политическим, чем экономическим. По словам финансового аналитика и частного инвестора Фёдора Сидорова, «принятый 19-й пакет санкций ЕС против российского СПГ — это скорее символический шаг, чем реальная угроза нашей энергетике». Он напомнил, что в 2024 году Европа импортировала рекордные 17,4 млн тонн российского СПГ — почти половину всего российского экспорта сжиженного газа. «Полный отказ к январю 2027-го технически выглядит крайне амбициозно, если не сказать нереалистично. Альтернативы есть, но все они для Европы дороже и сложнее», — отметил эксперт.
По его словам, США уже обеспечивают около 55% поставок СПГ в Европу, однако наращивать мощности быстро не удастся: крупные новые проекты в мире запустятся не раньше 2026-2027 годов. Катар, который мог бы частично закрыть дефицит, «буквально на днях пригрозил сократить поставки в ЕС из-за климатических требований Брюсселя».
Для России последствия запрета, по оценке Сидорова, будут ощутимыми, но не фатальными: «Нефтегазовые доходы составили около 30% федерального бюджета в 2024 году — это 11,1 трлн рублей. Газовая составляющая здесь значительна, но у нас есть запас времени для манёвра — санкции вступают поэтапно». Он подчеркнул, что крупнейшие российские проекты в области СПГ продолжают стабильно работать, а их контракты завязаны на европейских потребителях, «и просто так от них не откажешься — слишком велики инвестиции в инфраструктуру с обеих сторон».
При этом Россия уже начала переориентацию на азиатские рынки.
«Китай стал нашим главным торговым партнёром, на него приходится около 50% экспорта нефти. По газопроводу «Сила Сибири» в 2025 году мы выходим на полную мощность в 38 млрд кубов. Планируется увеличение экспорта СПГ в Китай, особенно с арктических и сахалинских проектов СПГ», — говорит Сидоров. Однако он уточняет, что по срокам перестройки экспорта, «речь о горизонте двух-трёх лет, за которые можно выстроить новые логистические цепочки и нарастить флот газовозов».
Отдельный риск он видит для самой Европы: «ЕС заплатил России 21,9 млрд евро за газ в 2024 году — больше, чем вся финансовая помощь Украине. Это говорит о реальной, а не декларируемой зависимости Старого Света от российского газа. Мощности регазификационных терминалов у европейцев есть — 250 млрд кубов в год, но наполнить их нечем. Американского СПГ на всех не хватит, Катар требует 20-летних контрактов, а Нигерия и Алжир покрывают лишь малую часть потребностей. В случае холодных зим Европа рискует столкнуться с дефицитом и новым витком роста цен».
Управляющий партнёр B&C Agency Иван Самойленко, со своей стороны, напоминает, что у Евросоюза уже действует программа, предусматривающая поэтапный отказ от российских энергоносителей к концу 2027 года. «Безусловно, у такого решения существует целый ряд факторов, но это в первую очередь политика. Экономически ЕС много теряет, но одновременно выстраивает баланс между разными источниками энергии», — говорит он.
Самойленко считает, что «дефицита газа в Европе не прогнозируется. Наоборот, эксперты говорят о профиците газа на рынке после 2026 года. Поэтому рассуждать о росте цен преждевременно». Россия же, по его словам, «давно и вполне успешно адаптировалась к действующим санкциям, снижая зависимость от старых рынков и наращивая экспорт в другие страны». Он добавил, что, по оценке аналитиков S&P Global Commodity Insights, «со временем Европа всё же вернётся к российским энергоносителям — без этого континенту невозможно будет достичь энергетического баланса».
Таким образом, Европа впервые поднимает санкционную планку, затрагивая газ — сферу, долгое время остававшуюся вне политических решений. Но реализовать отказ от российского СПГ будет непросто. Россия имеет время и альтернативные направления, Европа — политическую волю и опыт кризисов. Кто успешнее выдержит энергетическую перестройку до 2027 года — покажет зима.
