Российская экономика подходит к концу первого полугодия 2025-го с тревожной симптоматикой: формально стабильные макропоказатели скрывают замедление роста, снижение бюджетных доходов, замедление деловой активности и угасание внутреннего спроса. Еще недавно эксперты говорили об адаптации к санкциям и устойчивости к внешним шокам, но сегодня применительно к общеэкономической ситуации звучат слова «стагнация», «рецессия» и «перегрев». Реальное положение дел и перспективы на ближайшее будущее «365NEWS» попросил оценить экспертов-экономистов. В нашей онлайн-конференции приняли участие: директор центра исследования экономической политики МГУ Олег Буклемишев, главный научный сотрудник Института экономики РАН Игорь Николаев и директор Центра исследований социальной экономики Алексей Зубец.
Фото: Алексей Меринов
тестовый баннер под заглавное изображение
«Санки, которые катятся с горы»
— Как бы вы описали текущее состояние российской экономики на начало лета 2025 года? Это точка перегиба, нормализация или начало новой фазы стагнации?
Николаев: — Экономика сейчас в состоянии замедления. Если смотреть на ВВП за первый квартал, то, по оценке Росстата, это плюс 1,4%. Для сравнения: в первом квартале 2024 года был рост 5,4%. А в четвертом квартале 2024 года — 4,4%. То есть темпы роста снизились в разы.
Если взглянуть на помесячную динамику, темпы роста в промышленности менее 1%. Мы сильно тормозим. Я всегда подчеркиваю: в экономике важнее не абсолютные цифры, а тенденции. А тенденция сейчас — к нулевому росту. Поэтому во второй половине года рост ВВП может вообще остановиться. Банк России это допускает — в четвертом квартале рост может быть нулевым. Хотя формально это пусть и нулевой, но все-таки рост. Что дает повод для некоторого оптимизма.
Зубец: — Это экономика двух скоростей. С одной стороны, ВПК и связанные с ним сектора демонстрируют относительную стабильность. С другой — гражданские отрасли, где имеет место замедление или стагнация. На рынке труда потихоньку растет число ищущих работу, хотя в целом безработица остается низкой. Набор персонала идет в ВПК, госстроительстве и торговле, в остальных секторах — сокращения. Формально экономика растет и зарплаты повышаются, но ресурсы сконцентрированы в отдельных «точках роста», что создает перекос.
Буклемишев: — Экономика сейчас напоминает санки, которые катятся с горы, — темп движения постоянно замедляется. Очевидно, что такой масштаб бюджетной накачки, как был раньше, государство позволить себе в будущем уже не сможет. Поддержка роста за счет бюджета вряд ли окажется такой же мощной.
Мы видим снижение цен на энергоносители на внешних рынках, и одновременно — парадоксальное укрепление рубля. К этому добавляются высокие процентные ставки. Все это — признаки того, что ближайшие месяцы будут для экономики непростыми. Нужны новые стимулы роста: снижение процентных ставок для инвестиций, рост потребительского оптимизма, снижение ставок для поддержки спроса.
Кризис нереализованных запасов автомобилей — и грузовых, и легковых — это тревожный сигнал. Очаги неблагополучия появляются. И они могут «перевесить» те немногие точки роста, которые еще тянут экономику вверх, пусть и с замедляющимся темпом. Так что, думаю, нас ждет непростой путь. Пристегнуться стоит покрепче.
— Еще недавно казалось, что наша экономика успешно адаптировалась к санкциям и внешним ограничениям. Почему же сейчас началось торможение?
Николаев: — Это торможение не началось внезапно. Правительство долгое время удерживало экономику на плаву за счет мощного бюджетного импульса. В экономику вливались огромные деньги, и эта накачка действительно помогала справляться с шоком санкций. Сейчас расходная часть бюджета снова увеличивается, теперь она превышает 42 триллиона рублей. Пока такая поддержка возможна, но это не бесконечный ресурс.
Бюджетный импульс — это временный инструмент. На первых порах он работает, но через несколько лет начинают проявляться последствия: рост инфляции, давление на рубль. Чтобы сдержать инфляцию, Центральный банк был вынужден сначала повышать ключевую ставку, потом долго держать ее на рекордно высоком уровне. В итоге денежно-кредитная политика вступает в противоречие с бюджетной и налоговой. А с 2025 года у нас идет еще и повышение налоговой нагрузки — это дополнительный тормоз.
Все это создает ситуацию, где прежние меры поддержки начинают давать обратный эффект. Плюс неопределенность, дефицит кадров, структурные ограничения. Это и есть причины текущего замедления, которое в перспективе может перейти в реальный спад.
Зубец: — Экономика замедляется как раз потому, что успешно адаптировалась. Шок пройден, жизнь наладилась — зачем лишний раз напрягаться? Это естественная реакция: когда угроза исчезает, снижается и деловая активность.
Секрет понимания этой ситуации — не в макроэкономических процессах, а в людях. Чем выше их удовлетворенность жизнью, тем медленнее экономический рост. Сейчас, как показывают соцопросы, более 80% россиян довольны своим положением — это много. В таких условиях нет стимула рисковать, открывать бизнес или менять работу. Полтора-два процента роста — это и есть «норма» для спокойного состояния общества.
Деньги сами по себе проблему не решат. Можно напечатать сколько угодно, но если нет желания их вкладывать — они просто разгонят инфляцию. Вопрос не в количестве денег, а в готовности экономики их использовать. А когда нет мотивации развиваться — никакие вливания роста не обеспечат.
Буклемишев: — Сейчас мы просто возвращаемся к нормальным темпам развития. То, что в 2023–2024 годах экономика росла на 4–5%, — это была ситуация перегрева. То есть это не устойчивый рост, а результат экстренной стимуляции. Потенциал российской экономики без ускоренной инфляции и усиленных вливаний — около 1,5–2% в год. Сейчас мы к такому уровню и возвращаемся. И это в каком-то смысле хорошая новость — значит, перегрев снят.
Что касается адаптации к санкциям — я бы не сказал, что мы справились с этим в полном смысле. Мы научились обходить ограничения, но с дополнительными издержками. Нет тотальной блокировки, ключевые сектора — нефть, логистика, расчеты — работают, но цену за это мы платим высокую. Эти скрытые издержки и определяют ограниченный потенциал роста.
Если учесть все внешние и внутренние факторы — высокие процентные ставки, аномально крепкий рубль, общую неуверенность, — рост в 1,5% уже выглядит как реалистичный и даже приемлемый результат. Но называть это «успешным восстановлением» — слишком оптимистично. Это скорее выход на новый, скромный уровень равновесия.
«Передышка после перегрева»
— Какие сектора и отрасли способны «потянуть» за собой остальную экономику во втором полугодии 2025 года?
Николаев: — Российская экономика продолжает двигаться вперед за счет оборонно-промышленного комплекса — данные первого квартала это четко подтверждают. В то время как добывающий сектор ушел в минус, обрабатывающая промышленность показывает рост на 4,7%, причем основной вклад вносят металлообработка и транспортное машиностроение с впечатляющими темпами в 18%. Эти отрасли тесно связаны с ВПК, что и объясняет их динамику — там, где нет оборонного заказа, показатели либо нулевые, либо отрицательные.
Бюджетные поправки гарантируют финансирование оборонного сектора, что делает его главным локомотивом экономики — возможно, именно ВПК не допустит общего спада по итогам года. Другие ключевые отрасли демонстрируют неоднозначную картину: строительство и сельское хозяйство сталкиваются с трудностями, транспорт балансирует на нуле, а девятипроцентное падение железнодорожных перевозок в мае сигнализирует о снижении деловой активности. В таких условиях оборонная промышленность остается практически единственным гарантированным источником роста.
Буклемишев: — Если смотреть на структуру российской промышленности, то видно: примерно 10% отраслей растут на десятки процентов в год. Это те, что завязаны на бюджетный спрос и тесно связаны с военно-промышленным комплексом.
Еще около 20% — это сегмент, где активно шло импортозамещение, где вытеснялся внешний производитель. Там рост — до 10% в год, и весьма устойчивый. Это, например, полиграфия, пищевая промышленность, химия — там действительно происходят позитивные процессы.
Но оставшиеся 70% — это зона стагнации, а в ряде случаев и спада. Это касается газовой отрасли, деревообработки, металлургии — особенно в текущих условиях. Ситуация здесь довольно печальная. И именно эти 70% во многом определяют общий вектор на будущее.
Ни ВПК, ни сектор услуг в одиночку не способны вытянуть экономику. Строительство раньше было драйвером роста, но сейчас заметно затормозилось. Сельское хозяйство тоже тормозит: субсидии сократили, да и фактор снижения дал о себе знать. По большому счету никаких «светлых пятен» не видно, если не считать финансового сектора, который по инерции продолжает себя чувствовать относительно неплохо.
Зубец: — Рынок труда переживает заметную трансформацию. Если раньше торговля уверенно держала второе место по числу рабочих мест после машиностроения, то сегодня ее кадровый потенциал явно иссякает. Да, мы видим всплеск вакансий для курьеров и водителей — но это скорее временное явление, чем признак развития. Эти сферы уже не могут поглощать рабочую силу в прежних масштабах. Интересно, что на фоне этого спада растет спрос на услуги уборщиц и домашнего персонала. Это явный индикатор изменений — у определенной части населения появились средства на такие услуги. В макроэкономическом плане мы наблюдаем рост именно персонального сервисного сектора.
Отдельно стоит отметить IT-отрасль, которая демонстрирует устойчивый рост не только за счет оборонных заказов, но и благодаря переходу бизнеса на отечественные программные решения.
Таким образом, основные точки роста сегодня сосредоточены в ВПК, IT и сфере персональных услуг. Остальные сектора либо топчутся на месте, либо сокращаются, что отражает общую перестройку экономики и рынка труда.
— Какие макроэкономические сценарии вы считаете наиболее вероятными до конца 2025 года: мягкая посадка, затяжная стагнация, начало рецессии или возможность подъема?
Зубец: — Экономика движется к мягкой посадке — не к спаду, а к замедлению. И это неплохо. Все еще много позитивных факторов: высокая активность населения, рост реальных доходов, благополучный психологический фон. Люди стали спокойнее — даже потребление алкоголя снижается, а социология фиксирует лучшие настроения с 2014 года.
Да, темпы экономического роста замедляются, но это не катастрофа. Отчасти потому, что доходы населения растут — спрос даже перегрет. Но для обычного человека своя зарплата важнее абстрактного ВВП. Да, на рынках есть нервозность, но это их замкнутый мир. Потребители ведут себя рационально: спад в авто- и недвижимости — не кризис, а пауза. Люди не бегут от трат, а временно размещают деньги под высокие процентные ставки.
Так что системного ухудшения нет. Мягкая посадка — это просто передышка после перегрева. Все идет нормально, и дальше, скорее всего, станет только лучше.
Николаев: — Я, пожалуй, соглашусь с оценкой мягкой посадки, но хотел бы обратить внимание на сам термин. Слово «мягкая» звучит обнадеживающе, но посадка — это все равно снижение. А снижение — это торможение, и это уже никакой не позитив. Тем более если оно затянется и начнет переходить в нечто большее, скажем, в 2026 году. Экономика — инерционная система, и, если она начинает замедляться, изменить этот вектор потом будет куда сложнее.
Уместно задаться вопросом: сохранятся ли причины, вызвавшие это замедление? Судя по всему — да. Высокая налоговая нагрузка никуда не денется. Ключевая ставка вряд ли существенно снизится, особенно учитывая предстоящий рост тарифов ЖКХ летом. Дефицит кадров, неопределенность общей ситуации и замедление мировой экономики — все это тоже остается. То есть все факторы, приведшие к замедлению, сохраняются. А значит, и само замедление продолжится. По итогам года, возможно, мы увидим формальный плюс в динамике ВВП, но по факту экономический рост к концу 2025 года сойдет на ноль.
Буклемишев: — Мягкая посадка — оптимистичный сценарий, но реальность, боюсь, куда более шаткая. Рынки и бизнес реагируют нервно на любые новости — геополитика, переговоры, удары — все мгновенно меняет расклады. Это нестабильность в чистом виде.
Ликвидность растет, рубль переукреплен, кредитные условия ужесточаются, а экспортная эффективность падает. Даже без новых санкций текущий фон не способствует развитию, и это влияет на инвестиции и настроения потребителей.
В начале года надежды были высоки: 51% россиян верил, что 2025-й принесет позитивные перемены, — рекордный показатель. Но если этот оптимизм пошатнется, потребитель уйдет в тень, и тогда замедление может перерасти в полноценный спад. Мягкая посадка — пока лучший вариант, но риски серьезны, и хрупкое экономическое равновесие легко нарушить.
